– Ты всё это время искал, кто же нас пытается стравить? Так это госпожа, Войчех. Её забавляет наблюдать за тем, как мы умираем. Так если в любом случае один из нас умрёт…
Клинок прочертил линию от шеи к груди Велги и ниже, к самому сердцу. Он дрожал в руках Галки.
А Велга не отрывала глаз от Войчеха. Она смотрела с ужасом и… надеждой и верой. Она верила в него. Надеялась на него – на своего убийцу. На того, кто убил её мать, разрушил её жизнь.
Но Белый никогда ничего не выбирал сам. Он всегда был оружием в чужих руках: госпожи, матушки, заказчиков. Он никогда не принимал решения, пока впервые не пошёл против чужой воли. Пока не спас Велгу Буривой.
Время будто застыло, потому что Войчех успел разглядеть и её полные дикого страха глаза, и распахнутый в безмолвном крике рот, и вскинутые, точно для защиты, руки. Мишка упал на землю и вдруг сорвался, вцепился Галке в ногу.
Белый успел ударить сестру по руке. Нож упал на землю. А Галка – в его когти.
Он обхватил её за шею, придушил. Она взвизгнула, затрясла ногами. Мишка с Велгой отскочили в сторону, а Белый сжал сильнее.
– Пойдём, – прошипел он, – Штяста…
И потащил её к могиле.
Сестра упиралась, визжала, хватала за руки, всё пыталась укусить. Он волок её к матушке.
– Нет, – сестра хрипела, задыхаясь, – нет… курва… мразь… нет…
– Войчех, отпусти её…
Плакала Велга. Завывал маленький рыжий щенок у её ног. Но Белый Ворон почти не слышал их. Они были далеко, там, за гранью, во тьме. А здесь в его руках билась птаха в силках.
– Матушка, – Белый вложил нож в безвольную руку старухи, направил остриё, – забери её себе.
– Нет! Нет! Нет!
Галка укусила его за руку, расцарапала ногтями. Она вырывалась, пинала землю. Но она была слабее.
Белый Ворон не прощался, не мешкал и не размышлял.
Нож вошёл в сердце. Быстро, легко.
Сестра дёрнулась в его объятиях.
– Вой…