Белый прислушался к голосам вокруг, но среди гула, доносившегося сверху, не звучал тот ледяной голос, который он узнал бы среди тысячи других. Госпожа молчала.
– Не приняла, – сказал он наконец. – Не благословила.
Матушка вдруг плюнула себе под ноги, и в землянке погас свет. Белый зашипел, когда его руки коснулась горячая нить. Матушка плела заклятие. Она связывала их ладони золотой нитью чар. Нитью судеб. И знаки на запястье снова заболели так, что Войчех едва устоял на ногах. А тьма выгорала, выжигалась, и новые знаки возникали на месте старых.
В землянку хлынул свет. Матушка стояла у полога, держа его одной рукой. Перепуганное белое лицо Велги походило на полотно.
Матушка опустилась на лавку у входа. Бледная. Уставшая.
– Вадсим, – позвала она. – Тафи мальчифку. А ты, – она стрельнула глазами на Велгу, – пигалиса, иди отсюда к лефему. И фтоб Пустофь тебя поглотила!
– Ты обещала спасти моего брата, – Велгу качало.
Белый чувствовал, как обмякла её рука в его ладони. Но говорила она на удивление твёрдо.
– Так уфе, – ухмыльнулась старуха.
Они оглянулись. Мальчишка лежал по-прежнему неподвижно на лавке, а на полу землянки так же неподвижно, как будто заснув, лежали гуси.
– Так фто? – хмыкнула самодовольно матушка. – Теперь ты уберёфься подальфе?
Нерешительно отпустив руку Войчеха, Велга прижала окровавленную ладонь к груди и медленно подошла к лавке.
– Его щека, – ахнула она и недоверчиво посмотрела на старуху. – Она зажила, – Велга склонилась над братом, коснулась лица. – И губы… порозовели. Как ты это сделала?
– Навь мне что сестра. Я не как фсе сародеи. Иди прось, дефсонка, – устало попросила старуха. – И останови своих душегубов.
Белый расслышал, что шаги звучали громче. Кто-то спускался к реке.
– Уходи, – произнёс он.
Они встретились с Велгой взглядами. Она кивнула.
– Вадзим, помоги, пожалуйста.
Гусляр послушно поднял мальчишку. Велга первой подошла к порогу.
– Деньги отдам, когда выполните договоры. И я потребую доказательств.