Они принялись фотографировать Грит, долго, со всех сторон. От вспышек у нее поплыло перед глазами.
– Эй, что это вы делаете с моей сестрой? – спросила Йоханна, которая так и осталась стоять у двери.
– Ах, она завидует! – захихикали розовые дамы. – Тоже хочешь на табуретку? Твоя очередь скоро придет.
– Нет, вообще-то не хочу, – ответила Йоханна. – Можно я позвоню?
– Конечно, – сказали Мамочки. – Когда мы закончим.
Но сперва Грит велели взять еще одно печенье, потом сделать то же самое другой рукой, потом еще раз с другой прической, и только после этого ей разрешили его съесть. Она откусила большой кусок.
– О, эта улыбка! – заворковали Мамочки. – Эти сладкие пухлые щечки!
Снова защелкали фотоаппараты, заблестели вспышки.
– Вкусно, скажи? Самое вкусное печенье на свете, ты не находишь?
Грит кивнула, слегка смущенно, было и правда вкусно. Ей хотелось еще.
– Нет, сперва еще поулыбайся, радостно-радостно. Да, вот так, еще!
Повсюду замелькали вспышки. Розовые дамы щипали девочку за щечки и размахивали печеньем, чтобы привлечь ее внимание.
– Сюда, посмотри сюда! Да, вот так, отлично, можешь еще лучезарней? Нет, на сестру не гляди. Ее очередь еще придет.
Нащелкав сто кадров, дамы усадили на табуретку Йоханну. Печенья ей тоже хотелось, а вот улыбаться – не очень.
– Ну давай же! – уговаривали Мамочки. – Как сестра, радостно-радостно.
– Но мне нечему радоваться, – возразила Йоханнна.
Она бросила тревожный взгляд в окно, за которым уже наступила ночь. Если папа сегодня все-таки вернется домой, он их не застанет.
– Нечему радоваться? Какой ребенок не обрадуется «Мамочкиному печенью»? Ну же, ам-ам!
Но от Йоханны проку было мало. Когда ей наконец дали печенюшку, она откусила маленький кусочек.
– Вкусно, правда? Ням-ням?