Поцелуй шелки

У меня кровь стынет в жилах.

– Какую правду?

– Во-первых, ты была бы раздавлена известием о том, что убийство Дориана не было санкционировано. Ты бы убила его, думая, что твой дорогой отец, как и весь Совет Альфы, одобрили твои действия. Узнав правду, ты бы поняла, как разочаровала дорогого папочку. Он бы возненавидел тебя. У тебя не было бы другого выхода, кроме как остаться с Нимуэ. Ты бы не смогла доверить свою грязную тайну никому, кроме матери, которую презираешь.

Тошнота подступает к моему горлу. Зара права. Даже если бы у меня не возникло чувств к Дориану, его убийство опустошило бы меня во многих отношениях. Особенно если, пройдя через это, я обнаружила бы, что в конце концов не следовала желаниям отца. Хуже того, разочаровала его. Уничтожила. Может, как сказала Зара, он испытывал бы ко мне отвращение.

«Я не могу видеть, как из тебя делают чудовище».

Ярость закипает в моем сердце. Нимуэ точно предугадала, что нужно сделать, чтобы я полностью зависела от нее, неважно даже – закончила я свою миссию или нет. Хотя во всем этом кое-что не сходится.

– Как она планировала сделать меня убийцей без моей смертоносной магии?

– Наивный маленький тюлень, – хихикает Зара. – Она ведь никогда не говорила, что лишит тебя магии, только сделает так, чтобы тебе больше никогда не пришлось убивать своим поцелуем. Акцент на «пришлось». Хотя по правде… ты все еще можешь это делать.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда ты убила меня, Нимуэ изучила сущность твоей магии. Она обнаружила, что твой поцелуй становится смертельным, только если при этом ты испытываешь гнев. Поцелуй, подаренный с любовью, никого бы не убил.

Я сразу же вспоминаю Лютера, жгучую ненависть, которая охватила меня, когда я поняла, что он крадет мою тюленью шкуру. Все это время я думала, что его убил мой поцелуй. На самом же деле мои губы становились смертоносными только в сочетании с яростью.

Внутри меня борются надежда и сожаление. Мой поцелуй… никогда не был смертельным. Я могла бы коснуться губ Дориана тысячу раз, потому что поцелуй, подаренный с любовью, не причинил бы ему вреда.

Мои мысли, должно быть, отражаются на моем лице, потому что Зара говорит:

– Не расслабляйся так скоро, шелки, потому что твой следующий поцелуй станет смертельным, независимо от того, что ты чувствуешь. Нимуэ проклинала его. Вот каким образом она на самом деле изменила твою магию.

Покалывание в моих губах становится болезненным. Все это время я думала, что это чувство указывает на то, что моя магия готова раствориться. Я вспоминаю обещание Нимуэ.

«Я могу сделать так, что тебе больше никогда не придется бояться кого-то поцеловать. Я могу очаровать твои губы таким образом, что твой следующий поцелуй станет последним, что приведет к бессмысленной, автоматической смерти. С этого момента ты сможешь целоваться с любовью, со страстью, с радостью, при этом не причинив вреда ни одной живой душе».

Дрожь охватывает мое тело. Если раньше я не ненавидела Нимуэ, то ненавижу теперь. Она манипулировала мной, говоря чистую правду. Она могла сделать так, чтобы мне больше никогда не пришлось бояться кого-то поцеловать. Все, что для этого требовалось, – раскрыть правду, которую она узнала о моей магии. Правду, о которой я понятия не имела. Более того, морская ведьма сделала так, чтобы мой следующий поцелуй стал последним, что приведет к автоматической смерти, потому что я знала, что раньше смерть никогда не была гарантированным результатом. Я только думала, что это так. Я истолковала нашу сделку как способ уничтожить мою смертоносную силу. Нимуэ же сделала ее более опасной. Перевернула все с ног на голову. Она солгала без лжи.

Точно так же, как часто делаю я.

От мысли об этом мое сердце сжимается. Возможно, Нимуэ права. Может быть, я похожа на нее. Я лгала. Манипулировала. Чуть не убила невинного человека. Мужчину, к которому у меня были чувства.

Но этому пришел конец.