При падении Тоадер о камень разбил голову. Растрепанная, без платка, с расширенными от ужаса глазами, Тодорика металась по двору и голосила:
— Ох, Тоадер, что же ты наделал, прах тебя возьми! Люди болтали, будто я тебя бью. Ох и взгрела бы я тебя, света бы ты невзвидел! Ох, разрази тебя гром! Осрамил, на все село нас осрамил!..
— Уймись, баба! Не голоси! — прикрикнул на нее кто-то из стариков.
— Ты, дядя Никулае, не в свое дело не встревай!.. Моя это печаль, мне и голосить!.. Ох, в черный день родила меня мать!.. А ты иди откуда пришел!.. Ох, несчастная я!.. Уйди, говорю, а то такое тебе скажу, не зарадуешься! Не в добрый час ты встрял!..
Покойника внесли в светлую горницу, так в Кымпии называют большую комнату в избе, где стоят красиво убранные кровати с горой подушек и одеял, застеленные узорными покрывалами, где напоказ выставлено все лучшее, что имеется в доме, где в углу украшенные венками из колосьев висят иконы, а на стенах расписные тарелки, оседланные расшитыми полотенцами.
Сусана кинулась в дом, пытаясь остановить людей.
— Куда же вы его тащите, грязного! Все он перепачкает, и запах от него пойдет!..
Но ее никто не послушал; утопленника уложили на полу перед дверью. Кто-то снял с кровати самую нарядную подушку и сунул покойнику под голову.
— На, Тоадер, хоть теперича полежи, как человек.
— Вы что тут хозяйничаете? Ваша, что ли, подушка? Я вышивала! Ишь прыткие нашлись, чужим добром распоряжаться! Полежи на подушке припоновой дочки-хромоножки!
Она выдернула подушку из-под головы отца и положила обратно на кровать. Голова мертвеца гулко стукнулась о деревянный пол, изо рта хлынула грязная жижа, обдав брызгами Сусанины ноги. От удара глаза утопленника на миг широко открылись, и тут же веки опустились.
— Пресвятая богородица, никак, он глаза открыл?..
— Что ты, тетушка Сыя, теперь он мертвее мертвого…
— Ей-богу, он глаза открыл и глянул…
— Может, по дочке соскучился по ненаглядной…
— Да, такого добра никому не пожелаешь.
— Ну, вы, поговорите еще у меня!..
От мокрого тела к дверям пополз ручей — вода, смешанная с кровью.
Тодорика лежала посреди двора в обмороке. Вокруг нее хлопотали бабы, приводя в чувство.
— А вы киньте ее в колодец, враз очухается, — предложил кто-то.