Фиглярство этого завзятого шутника и балагура было как нельзя более кстати, потому что снимало общее напряжение и недовольство, и директор ему даже обрадовался, хотя для вида пожурил учителя.
— Несерьезный вы человек, не можете без ерничества, — сказал он мягко и сладостно улыбнулся.
Здание лицея в Т. было таким громадным, точно построили его для пышной столицы, а не для маленького, захудалого, провинциального города, где с трудом можно наскрести сотню-другую учеников. Если планировали это здание люди безголовые, то уж строили его наверняка бессердечные. Хотя стояла глубокая осень, окна в коридорах были без стекол. Карты, таблицы и другие наглядные пособия валялись беспризорные, некуда их было ни пристроить, ни повесить, а пыли на стенах было столько, что ребята могли писать на них, как на доске.
Техническому персоналу лицея некогда было заниматься уборкой, потому что в это время он в поте лица трудился на винограднике господина директора. Разве что раза два кто-нибудь проходился метелкой по полу да выравнивал стоящие криво парты. «Паутина — лучшая липучка для мух и стоит меньше», — повторяли все расхожий афоризм учителя гимнастики.
Инспекторы в лицей почти не наведывались, зачем им было ездить в такую даль, да и знали они, что «школа и так выполнит свою великую и благородную миссию».
Директор считал себя человеком от науки, хозяйственными делами не интересовался, ибо пекся лишь о том, чтобы уездное общество уверенно шло по пути прогресса и просвещения; осуществлял он это, руководя разного рода комитетами: по распределению молока, книг, защите животных, охране грудных младенцев и тому подобное…
Опыт работы в этих общественных организациях он излагал в своих книгах, издаваемых ежегодно под одним и тем же интригующим заголовком «Социологические исследования».
О последнем подобном шедевре учитель философии написал пространную статью в местную, весьма читаемую газетенку и закончил ее таким красноречивым восклицанием: «Книга господина Калапэра мала по объему, но необъятна по значению. Это воистину великая книга!»
Естественно, что владелец книжной лавчонки, прочитав статью, тут же извлек пылящиеся на полках прежние книги того же автора и выставил в витрине рядом с новой, которую лысый тощий магазинный «мальчик на побегушках» украсил каллиграфически выведенной надписью: «Новинка».
Витрина сразу привлекла внимание многочисленных зевак, и старые книжки прониклись некоторой завистью к своей новоявленной сестре с такой заманчивой «шапкой».
Среди книг поместили и фотографию автора, стоял он в цилиндре с тростью и улыбался, как горделивый поп в кругу своих семерых дочек.
Через полчаса, перед самым звонком, заседание кончилось, учителя вышли из зала, одни направились сразу в классы, другие остались торчать и бродить по коридору.
Классный шум разом смолк, будто там из стены внезапно выскочило привидение.
Звонок возвестил конец урока, и мы тут нее бросились вон из класса, но нас остановил предупреждающий окрик:
— Внимание! Парты не оставлять! Всем тихонько выйти и построиться в коридоре.
Учитель математики и школьный дядька Лука, которого мы прозвали Полдиректор, в таких случаях всегда играли первую скрипку. Вооружившись смычками, то бишь прутиками, они забегали взад-вперед по коридору, выстраивая нас в длинную шеренгу.
Лука был из одной деревни с директором. Когда он впервые появился в лицее, он был обычным мужиком, лапотником, но постепенно набрался шику, скинул постолы, скинул вышитую крестиком рубаху и в один прекрасный день предстал перед нами этаким городским франтом.
В его обязанности входило передавать нам распоряжения дирекции, учителей, оглашать решения педсовета, выполнять всякие мелкие поручения, что он с успехом и делал, даже снабжал самых отчаянных учеников куревом и ракией и предоставлял возможность уединиться.
Если Луку, например, спрашивали, скоро ли состоится классное собрание, он с важностью отвечал: «Потерпите малость, теперича мы занятые. А уж на будущей недельке беспременно будет».
Как только нас построили в коридоре, мы тут же взяли Луку в оборот, спрашивая:
ebooksa