– Мне страшно.
Страшно, что страсть сменится разочарованием. Что розовые очки треснут и поранят меня. Что Даша снова втиснется между нами с очередной беременностью, болезнью или бедой.
Конечно, ни один из своих страхов не озвучиваю, но Никита все понимает. Бережно ведет ладонью по щеке. Перекатывается, ложась рядом. И осторожно тянет к себе.
– Иди сюда.
Выпустив воздух из легких, я утыкаюсь носом ему в бок и молчу. Нас обоих шарахает высоковольтной дрожью, как будто мы подключены к оголенным проводам. Скручивает беспощадными судорогами. Спаивает намертво.
Только я не могу перешагнуть через иррациональную фобию – паника сильнее.
– Я не буду тебя торопить, Кира. Буду ждать, сколько потребуется.
Затаенно шепчет Лебедев, а меня окутывает спасительным облегчением.
Любая другая наверняка вцепилась бы в эту возможность. Нырнула бы в омут без оглядки, лишь бы привязать к себе когда-то потерянного мужчину. С крутой тачкой, огромным пентхаусом, многомиллионным состоянием.
Но я хочу быть на сто процентов уверена, что ценна для Никиты сама по себе. Не как приложение к сыну, которого он всегда хотел иметь. Не как воспоминание о бесшабашном студенчестве и бурном романе, который снес крышу нам обоим.
А как личность. Со своими тараканами, заморочками, трудностями.
– Спасибо.
Перевариваю это внезапно накрывшее меня осознание и рискую открыть глаза и повернуть подбородок к небу. Оно поражает своей чернильной синевой и безмятежностью и красуется редкими звездами. За огнями многоэтажек в городе их обычно не различить.
Мои пальцы лежат на груди у Никиты. Под ними лихорадочно тарабанит его сердце. И эта близость намного дороже, чем секс. Сегодня мы встроили еще пару фрагментов в мост, который ведет нас друг к другу.
– Вернемся в квартиру? Ты замерз.
Фиксирую не унимающийся тремор в Никитиных конечностях и первой поднимаюсь на ноги. Неловко ищу укатившееся куда-то ведерко с мороженым, мало что различаю в темноте и охаю, когда меня перехватывают сильные руки.
– Оставь. Завтра уберем.
Лебедев опаляет мою шею горячим дыханием, и я подчиняюсь. Отстраненно слежу за тем, как он поднимает ложки и складывает пледы. Ступаю за ним неотступно и отчаянно робею, когда мы вываливаемся на лестничную площадку.
Взъерошенные. Со смятой одеждой. С горящими щеками. Мы дико напоминаем подростков, которые целовались за углом дома, а теперь пытаются не спалиться перед родителями.
– Это был чудесный сюрприз.