— Вот вам шесть.
Мосби, взяв в одну руку банкноты и конверт, другой передает Фрэнки сложенный листок бумаги. Развернув его, Фрэнки смотрит на написанные на нем три фамилии.
— Еще кое-что, — добавляет Мосби. — Справиться с Куинси было не так просто. Он нанес нападавшим несколько ударов, пока еще мог это сделать. Первому в списке Куинси сломал нос. Сегодня утром ему оказывали помощь в медпункте. Он объяснил, что подрался. Подобное случается постоянно, так что вопросов это ни у кого не вызвало. Его физиономия будет не в порядке несколько дней, так что на вашем месте я бы действовал быстро. Все-таки это может служить каким-то подтверждением.
— Спасибо. Что-нибудь еще?
— В больнице я больше не появлюсь. Туда отправляют разных охранников, потому что у нас постоянно не хватает людей, приходится тасовать смены. Передайте мистеру Посту, что мне понравилось иметь с ним дело.
— Хорошо. Мы тоже довольны сотрудничеством с вами.
Я даю Мэйзи первую фамилию из списка, Вики — вторую, а сам пытаюсь раскопать все, что возможно, по трем. Через пятнадцать минут после того, как Фрэнки попрощался с Мосби, наши компьютеры, работая на полную мощность, напряженно фильтруют информацию, добытую в Интернете.
Роберт Эрл Лейн осужден за убийство первой степени. Семнадцать лет назад он расправился со своей подружкой в округе Дэйд. Еще до этого отсидел три года за нападение на офицера полиции. Джо Драммик убил свою бабушку за 60 долларов наличными, деньги были ему нужны, чтобы купить дозу крэка. На суде в 1998 году он признал себя виновным и избежал смертного приговора. Оба преступника отбывают сроки в Коррекционном институте Гарвина уже десять лет. Поскольку их тюремные досье считаются конфиденциальной информацией, мы не можем раздобыть о них более или менее подробные сведения. Вообще-то Мэйзи при необходимости сумеет взломать практически любую защиту, но мы решаем, что будет лучше, если мы избежим нарушения закона. «Арийские священнослужители» также предпочитают не распространяться о тех, кто является членами банды, так что выяснить, можно ли считать Роберта Эрла Лейна и Джо Драммика активными участниками группировки, также не представляется возможным.
Охранник, чья фамилия в списке стоит третьей, — некто Адам Стоун, белый мужчина тридцати четырех лет. Живет в крохотном захолустном городишке в получасе езды от тюремного комплекса. В 2.15 ночи Фрэнки находит дом Стоуна и пробивает номера его машины и грузовика-пикапа. В 3 часа ночи сотрудники фонда «Блюститель» проводят телефонную конференцию и обмениваются информацией, какую удалось собрать. Мы вырабатываем план, который должен позволить нам копнуть глубже и побольше разузнать про Лейна и Драммика и про деятельность «Арийских священнослужителей» во Флориде.
Наша версия, как я уже упоминал, заключается в том, что нападение на Куинси Миллера было заказано и оплачено кем-то со стороны. Лейн и Драммик не имели к убийству Руссо никакого отношения. Они — просто пара заключенных, отбывающих большие сроки и выполнивших некое поручение за скромную сумму денег. Факт, что объект их нападения был чернокожим, вероятно, дал им шанс получить от исполнения заказа удовольствие.
В пять часов утра я возвращаюсь в больницу и вижу, что в комнате для посетителей никого нет. На сестринском посту отделения реанимации меня останавливает одна из сиделок — мне остается лишь порадоваться, что хоть кто-нибудь на этаже не спит. Я спрашиваю про Марвиса Миллера, и женщина кивает в сторону палаты Куинси. Марвис спит на раскладной койке, охраняя старшего брата. Никого из тюремных или больничных секьюрити, как и полицейских, нигде нет. Медсестра объясняет, что примерно около полуночи Марвис стал выражать недовольство по поводу отсутствия какой-либо охраны и потребовал, чтобы в палату поставили дополнительную койку. Руководитель медсестры согласился это сделать, и в палате Куинси установили раскладную кровать на колесиках. Я благодарю сиделку и спрашиваю:
— В каком состоянии пациент сейчас?
Она пожимает плечами и отвечает:
— Держится.
Через час из палаты, пошатываясь и протирая глаза, выходит Марвис. Он явно рад меня видеть. Мы добываем немного несвежего, потерявшего вкус кофе и усаживаемся в коридоре на складные стулья, наблюдая за тем, как группа медсестер и врачей совершает утренний обход. Несколько сотрудников персонала больницы направляются в нашу сторону и исчезают за дверью палаты Куинси. Вскоре нам с Марвисом сообщают, что жизненные показатели Куинси продолжают понемногу улучшаться и его планируют продержать в состоянии искусственной комы еще пару дней.
Марвису нужно уезжать, он боится потерять работу. Мы с ним обнимаемся у дверей лифта, и я обещаю, что, если в состоянии его брата произойдут какие-то существенные изменения, я ему позвоню. Марвис, в свою очередь, обещает вернуться, как только сможет, но я знаю, что ехать ему в больницу из Майами почти пять часов.
Появляются двое сотрудников полиции Орландо в полной амуниции и с оружием. Я завязываю с ними разговор. Оказывается, они собираются пробыть в больнице примерно час, пока не прибудут тюремные охранники.
В 7.30 я получаю электронное письмо из тюрьмы. У начальника исправительного учреждения будет несколько свободных минут, и он готов встретиться со мной.
Я прибываю в Коррекционный институт Гарвина за сорок пять минут до десяти часов — назначенного мне времени. Мои попытки объяснить на контрольно-пропускном пункте, что у меня есть договоренность о встрече с начальником тюрьмы, ни к чему не приводят — со мной обращаются так же, как с любым другим адвокатом, приехавшим для того, чтобы повидаться с клиентом. В тюрьме все непросто. Правила и инструкции соблюдаются с максимально возможной строгостью или же на ходу меняются с тем расчетом, чтобы любая процедура и любое действие занимали как можно больше времени. Наконец проверки закончены, и один из охранников подвозит меня на мототележке для гольфа к зданию тюремной администрации.
Начальник тюрьмы — огромный чернокожий мужчина, весьма самолюбивый и с довольно развязными манерами. Двадцать лет назад он играл в футбол в чемпионате штата Флорида и даже побывал на драфте в Национальной футбольной лиге, где поучаствовал в десяти матчах, после чего серьезно травмировал колено. Кабинет начальника украшен собственными цветными фотографиями в футбольной форме и экипировке, футбольными мячами с его автографами, а также настольными лампами, сделанными из футбольных шлемов. Похоже, в первенстве штата он играл за «Упаковщиков». Начальник сидит за массивным столом, на котором разложены прозрачные файлы с документами и разнообразные бумаги — сразу видно, какой он важный и занятой человек. Слева от него стоит тюремный юрист, белый мужчина с бледным лицом, и держит в руках блокнот. Он смотрит на меня так, будто при желании может сейчас же потащить в суд, независимо от того, есть для этого какие-либо основания или нет.