Один в поле воин

Блин, какой же я невнимательный. Мы проговорили с Виолеттой с утра до самого обеда, а я так и не предложил ей перекусить. До прогулки по городу, где пекари заманивали покупателей запахом свежей выпечки, я голода вообще не испытывал. Лишь после беготни в храм и переживаний из-за магии и за сестру у меня тоже появился небольшой аппетит. Известная истина — сытый голодному не товарищ, вот я и не замечал страданий сестры. «Извини, Виолетта, я исправлюсь», — подумал я, а сам поискал глазами, где бы в крохотной комнатке могли быть спрятаны мои сбережения.

Я решил обследовать небольшую тумбочку, в которой хранились все мои скромные пожитки, и обнаружил там пару таких же, но меньших по размеру и еще более изношенных мантий, стертые и стоптанные до дыр кожаные сапоги и один небольшой мешочек, на дне которого валялись несколько монет с круглым отверстием посередине. Одна монета, покрупнее, была из светлого металла, остальные пять из металла темно-рыжего цвета. По аналогии с игрой, я посчитал светлую монету серебряной, а монетки поменьше — медяками, но без помощи сестры разобраться в их реальной ценности не представлялось возможным.

Разложив кругляшки на ладони, я попросил Виолетту рассказать мне, какими богатством я владею. Похоже, моя сестра действительно было очень добрым и простодушным человеком. Её не возмутила и не смутила моя просьба разъяснить всем понятные вещи. Может, она думала, что из-за жизни в храме Ризольда и вправду не знала цену деньгам? В любом случае, я был ей очень благодарен за терпение, ведь мне приходилось расспрашивать, буквально, обо всем. Вплоть до того, куда тут ходят в туалет. Она рассказала мне все, что я попросил, и выходило следующее — в Королевстве Латор ходило целых четыре вида монет из разных металлов. От мелочи к более ценным монетам — это была медь, серебро, золото и орихалк.

Золото и орихалк внешне очень похожи, но последний являлся очень редким магическим металлом и излучал после выплавки заметное фиолетовое свечение. Орихалковые монеты были очень редки и в основном хранились в Королевской казне и в сокровищницах самых богатых и влиятельных Герцогов. Такая монета стоила сотню золотых. В общем — орихалк огромная ценность. Предметы снаряжения или украшения из него являются ценнейшими артефактами и оцениваются ещё дороже, чем сам орихалк в монетах, равный по весу.

Зачем-то Виолетта уделила дорогущему и редчайшему металлу, которого мне не видать, как своего носа, особенно много внимания. Вскоре я понял, почему именно. Завершая рассказ об орихалке, она задрав нос похвасталась, что однажды видела кольцо и подвеску из магического металла.

— Где это? — спросил я, понимая, что Виолетта ждет расспросов, чтобы похвастаться еще.

— На балу у маркграфа Южного Гринвальда в его столице.

Боже, какие нелепые вещи радуют эту пустую рыжеволосую головку! Хвастаться тем, что просто видела редкое сокровище в чужих руках. Или она хотела увидеть мою зависть и восхищение от слов «маркграф» и «бал»? Наверное, это было даже трёхударное комбо: «бал», «маркграф», «столица». Я, по ожиданиям сестрицы, видимо, должен был упасть на пол и биться в конвульсиях от завести, но ничего этого я не сделал и она разочарованно продолжила:

— Когда мы были еще богаты, отец с матушкой взяли меня с собой на бал. Мне было тогда четыре года. Жена Маркграфа Велфорда была бездетна и пожелала подержать меня на своих коленях. Тогда-то я и увидела её светящуюся подвеску из орихалка. У Маркграфа на руке было надето орихалковое кольцо. Я клянусь, я его сама видела.

Уши Виолетты покраснели, и я понял, что она привирает. Какая же она неумелая врушка. Я не стал подкалывать зарвавшуюся рассказчицу. Её комбо всё равно не сработало, пусть хоть порадуется тем, что я не стану её разоблачать. Вряд ли она вообще обращала на такие вещи внимание в четыре года. Небось, ей просто потом родители рассказали, что сами увидели. Да и не важно. Короче, орихалк это супер сокровище, но мои монеты явно были не орихалковыми и не золотыми, поэтому я картинно повосхищался удачей сестрицы и попросил продолжить рассказ.

Золото было уже более распространено в Королевстве Латор, но также являлось достоянием богатейших и влиятельнейших семей, обличенных большой властью. Золото в Королевство, как впрочем, и орихалк, попадало в основном из горного королевства дворфов под названием Королевство Майн, находящегося на севере от Латора. Иногда золото привозили из соседних стран, но местом его добычи в любом случае являлись дворфкие шахты. Своих золотых рудников в стране и у других ближайших соседей не имелось.

Это даже стало поводом для первой Дворфской войны. Она закончилась более двухсот лет назад временным перемирием, но больше не возобновилась. Дворфов тогда загнали глубоко в горы, лишив доступа к лесу и пище у их подножья, но выбить коротышек из хорошо укрепленных горных крепостей не смогли. Война проходила в альянсе с эльфами, которых раздражало, что дворфы бездумно вырубают огромные массивы леса и после войны эти территории остались за ними. С тех пор отношения между эльфами и дворфами сильно испортились и они до сих пор враждуют.

В общем, золота в Королевстве не намного больше, чем орихалка, поэтому одна золотая монета стоит сотню серебряных. Серебряные монеты в ходу у зажиточных торговцев, богатых ремесленников, а также у служителей Культа Божественной Благодати. К примеру, «чудо исцеления», услуга, предоставляемая жрицами Храма, стоит пять серебряных монет.

Основные монеты в ходу у рядовых граждан — это медные. Они значительно меньше по размеру, чем серебряные и обмениваются к серебру один к десяти. Получалось, что я обладал на этом момент времени всего одной серебряной монетой и пятью медяками. В принципе, как я и предполагал. Об их ценности я получил представление на примере оставленных эльфом трех уток и двух небольших куропаток. Настоящих названий птиц я не знал. Назвал их, как захотелось, просто для удобства.

Одна неразделанная тушка утки, стоила, в зависимости от свежести и веса, от восьми медяков до серебряка и двух медяков. Куропатки выходили по семь медяков. Эльф явно сэкономил, когда отдал их в качестве оплаты за исцеление. За всё вместе он не выручил бы нужной суммы. Утки были молодыми и еще не набрали веса, да и куропатки были мелковаты. Можно сказать, что меня уже успели развести, но если учесть, что отказавшись от работы, я вообще остался бы ни с чем, жаловаться было глупо.

Вторым хорошим примером уровня местных цен стала сумма за дневное проживание в гостинице. За сутки в небольшой комнатке с кроватью, тумбочкой и стулом, без питания и других услуг, я должен был платить по три медяка. Еще один медяк стоило ведерко теплой воды утром и вечером. Один скромный обед тоже выходил в три-четыре медяка, а очень скромный ужин или завтрак обойдутся в два медяка.

Моих сбережений на съем комнаты и питание на двоих с сестрой едва хватило бы даже на два дня. Благо, по правилам, постоялец платил на неделю вперед, и свою плату Ризольда уже внесла, а неделя началась лишь вчера, поэтому об оплате жилья пока можно было не беспокоиться. Но даже так, средств в моём распоряжении было катастрофически мало. Нужно было срочно продать дичь эльфа или искать группу, для выполнения заданий гильдии авантюристов.

Я сначала думал, что легко смогу заработать, просто переманивая пациентов Храма более выгодными ценами, но Виолетта открыла мне глаза на то, что оказывать услуги лечение вне стен Храма запрещено законом. Можно сказать, что с эльфом мне просто повезло. Он просто чужак, и завтра уйдет из города, а если кто-то из местных скажет, что жрица исцеляет вне храма для личной выгоды — её кинут в тюрьму, а перед этим высекут плетьми на главной площади, чтобы другим жрицам неповадно было. Вот оно как! Оказывается, Культ Божественной Благодати установил в Королевстве Латор монополию на услуги магического лечения. Разумеется, отдавая немалую часть от этой прибыли в королевскую казну.

Исключение может составлять лишь лечение жрицей членов своей группы, но за это попущение гильдия авантюристов ежегодно отчисляет в пользу Храма немалые суммы. Все лидеры команд, зарегистрированные в гильдии авантюристов, также платят гильдии часть вознаграждения с каждого выполненного ими задания, если имеют жрицу в своем составе. Вот такие реалии. Брать жрицу в команду — дорогое удовольствие, поэтому нередко команды обходятся травником или монахом. Монахи освобождены от уплаты податей в храм, но их магические целительные способности куда скромнее, чем у жриц. Опытная жрица может исцелять до шести раз в день. Самый опытный и умелый монах только два раза. На большее проводимой им божественной благодати не хватает. Обычно монахи могут исцелять не больше раза в день, но зато неплохо владеют посохом и могут выступать в команде дополнительным прикрытием для самых ценных её членов — боевых магов.

Таких, что в гильдии авантюристов, что в личной охране лордов и даже гвардии самого Короля — считанные единицы. Маги настолько редки, что король специально приказал разыскивать одаренных магической силой детей во всех селениях Королевства и брать самых одаренных на бесплатное обучение в Магическую Школу и в Магическую Академию. Но эти дети потом не могут по собственному желанию покинуть королевскую службу. Их бесплатное обучение и обеспечение является своеобразной предоплатой за их будущее служение.