Голод

Может статься, она ошиблась во всем.

* * *

Сентябрь шел к концу. Приближавшиеся горы белым пухом укрывали снега, изрытые колеями теней, но внизу, на равнинах, по-прежнему стояла жара. В тот вечер Тамсен особенно, необычайно обрадовалась остановке на ночлег. Чтоб поберечь волов, она весь день шла пешком и теперь с нетерпением ждала возможности снять башмаки, хотя за первыми минутами облегчения непременно последует невыносимая боль – боль, приводящая в ужас: вдруг ей никогда больше не встать?

Чувствуя себя совершенно разбитой, Тамсен опустилась на камень и проглотила толику истолченной ивовой коры, чтоб облегчить боль. Ужинать этим вечером она не собиралась. В последние пару недель она по возможности старалась обходиться без пищи: пусть лучше девочкам больше достанется. Оба семейства изобиловали мужчинами, и возчиков почти столько же, сколько родных, да еще подрастающие сыновья Бетси, рожденные в прошлом браке, и аппетит у всех – просто на зависть, и потому Тамсен опасалась, что девочек оттеснят в сторону, обделят. Впрочем, заботиться в первую очередь о своих девочках было даже проще. Иногда Тамсен казалось, что она слишком истощена голодом и если когда-нибудь снова наестся досыта, это ее погубит. Голод был так силен, что словно бы поглотил, уничтожил ее без остатка – Тамсен позабыла сама себя.

Бывало, даже не отзывалась на оклик по имени.

А тут еще Кезеберг… Кезеберга она всеми силами сторонилась: незадолго до отъезда Стэнтона он выкинул странную штуку. Отыскал Тамсен в одну из редких минут одиночества, улучил момент, когда она, не взяв с собой никого из дочерей, отошла от фургона, где Джордж проводил теперь большую часть времени, и подошел к ней.

– Я знаю: вам хочется избавиться от него, – прошептал он, имея в виду вовсе не Стэнтона, но ее законного мужа. Видимо, как-то да догадался, насколько ей надоела томительная неудовлетворенность браком. – А я могу это устроить, нам обоим на радость.

Охваченная отвращением – к его зловонному дыханию, к зловещей ухмылке, а особенно к пониманию в его взгляде – Тамсен отшатнулась.

– Вы меня совсем не знаете, – как можно спокойнее отвечала она. – И чего мне хочется, не знаете тоже. Иначе поняли бы: вашего общества я совсем не хочу.

Этого оказалось довольно, чтоб он, пошатываясь, двинулся прочь, бросив через плечо напоследок:

– На этом делу еще не конец.

Похоже, Тамсен, сама того не желая, нажила себе нового врага.

Наутро, обнаружив пропажу револьвера, она встревожилась до глубины души, а брошенное Стэнтоном обвинение в сговоре против него совсем сбило ее с толку. Только много позже Тамсен поняла: Кезеберг решил убить Стэнтона, а вину в его смерти возложить на нее – этакая мелкая месть за то, что пренебрегла им.

Временный отъезд Стэнтона ее огорчил, но вместе с тем принес немалое облегчение. Стэнтон, пусть на минуту, однако предположил, что она завела роман с Льюисом Кезебергом, а это возмущало по множеству причин. Прежде всего, Кезеберг внушал ей отвращение и физически, и морально – со всех вообразимых сторон. Ничуть не меньшим ударом для Тамсен оказалась готовность Стэнтона поверить в нечто подобное. Это только доказывало, что Стэнтон не понимает ее и никогда не поймет.

Те, прежние, тоже понять ее не могли – в этом Тамсен с каждым днем убеждалась все крепче и крепче, как будто голод, терзавший ее изнутри, попутно освобождал голову от хлама, помогая яснее, отчетливее видеть происходящее.

Проглотив еще щепоть ивовой коры, Тамсен прикрыла глаза, перевела дух, прислушалась к шуму лагеря. Вот Сэмюэл Шумейкер с Уолтом Эрроном распрягают волов и ведут их к реке, а Джордж с Джейкобом ставят шатры, а Бетси готовится стряпать ужин. Сквозь все это пробивались звонкие голоса дочерей. «Фрэнсис, Джорджия, Элиза, Лиэнн», – мысленно считала Тамсен говорящих… и вдруг открыла глаза.

Где же Элита?

Вскочив, едва не вскрикнув от боли в ногах, она поспешила к костру, туда, где играли дочери, а Бетси устанавливала над огнем треногу с крюком для котла. Доннеры, как обычно, расположились на ночь в стороне от остального обоза – достаточно далеко, чтоб делать вид, будто соседей поблизости нет, но не настолько, чтобы, случись беда, остаться без помощи. Четыре девочки увлеченно играли в «веревочку», а вот Элиты нигде поблизости не оказалось.

– Где ваша сестра? Почему не с вами? – спросила Тамсен, с трудом сдерживая ненависть к тревоге, червем вгрызшейся в сердце.

На крохотных, невинных личиках дочерей отразился испуг.

– Искать что-то пошла, – ответила Лиэнн, съежившись в предвкушении материнского гнева.