Голод

В толпе зашушукались. Обернувшись, Мэри увидела среди собравшихся Маргарет Рид, проталкивавшуюся к середине прогалины.

Заговорив, она обратилась к одному Доннеру, будто все остальные не значили, не решали ровным счетом ничего.

– Не губите моего Джеймса, прошу вас.

Ростом она была совсем невелика, очевидно нездорова, однако в ней чувствовался некий внутренний пыл, твердость и острота стального клинка.

– Да, я согласна: он совершил ужасную вещь. Он убил человека и заслужил наказание. Но я прошу вас учесть обстоятельства и все, что он сделал ради обоза.

– Сделал? Что ж он такого сделал? В пустыне нас чуть не погубил? – возразил Кезеберг.

– Этой гнусной, проклятой богом пустыни нам было не миновать, кто бы обоз ни вел, – решительно вклинилась в разговор Левина Мерфи.

Протолкавшись вперед, она встала за плечом Маргарет, слегка правее, словно солдат позади командира. Мать тринадцати детей, одинокую женщину, возглавлявшую целое семейство, в обозе Левину искренне уважали, хотя кое-кто и шептался насчет ее мормонской веры.

Кезеберг явно опешил. Чтоб кто-то решился перечить Кезебергу… такого Мэри, пожалуй, еще не видела, и, может быть, сам он – тоже.

– Джеймс вывел нас из пустыни, так? – не сдавалась Маргарет. – И никто в пути не погиб, хотя все думали, что там-то нам и конец.

Против этого не возразил никто. Маргарет говорила сущую правду.

– Казнив его, убитого не оживить, – продолжала она. – Послушайте меня, все послушайте, прежде чем что-то решать. Не знаю, отчего Джеймс так поступил, но умоляю вас: вспомните обо всех его делах, вспомните и поглядите, не найдется ли в ваших сердцах места для милосердия. Больной, только что овдовевшей, мне предстояло прокормить четыре рта. Кто пожелал бы жениться на мне? А Джеймс Рид взял меня в жены, обеспечил моим детям дом, крышу над головой и еду на столе. И обращался с ними как с собственными детьми. Как вы думаете, кто на такое способен, кроме человека недюжинного великодушия и доброты?

При этих словах на глаза Мэри навернулись слезы.

– Он руки стирал до костей, трудясь ради детей человека, которого в жизни не знал, – сказала Маргарет, заметно дрожа, но держась прямо, высоко подняв голову. – Какой человек так поступит? Прошу вас…

С этим она двинулась вокруг прогалины, глядя в глаза каждому из собравшихся.

– Прошу вас, придумайте для Джеймса другое наказание, не лишайте его жизни. Пощадите мужа.

Все надолго умолкли. Рид слушал Маргарет, опустив голову, вероятно, вполне справедливо подозревая, что любое слово, сказанное невпопад, может стоить ему жизни, но в эту минуту утер лицо рукавом сюртука, и Мэри задумалась: быть может, он тоже, как и она, не сумел сдержать слез?

Вдали посвистывал ветер. Сердце Мэри гулко, как барабан, стучало в груди, в горле, в затылке. Казалось, солнце взирает на них с небес огромным оком без век.

Наконец Доннер принял решение.

– Уйдет он с пустыми руками. Без лошади и без пищи.