Беньи кивнул. «Краснозадыми» Рамона величала жителей Хеда.
– Меня там больше не ждут. Между мной и… коренным населением возникли эстетические разногласия, – пояснил Беньи.
Рамоне незачем было закатывать ему рукав, чтобы узнать, что под ним наколот медведь. Она питала слабость к юношам, которые любят этот город больше, чем представляется разумным.
– Умеешь наливать пиво в стакан, а не мимо?
– Да.
– Что делать, если просят налить в долг?
– Одолжить в челюсть?
– Приступай к работе!
– Спасибо.
– Не благодари. Я тебя нанимаю только потому, что боюсь твоих сестер, – фыркнула Рамона.
– Все разумные люди их боятся, – улыбнулся Беньи.
Рамона жестом указала на полки:
– У нас два сорта пива, один сорт виски, все остальное – просто для красоты. Будешь мыть посуду и прибираться, а если кто с кем повздорит, ты НЕ вмешиваешься, понял?
Беньи не спорил – хорошее начало. Он разобрал на заднем дворе накопившуюся за многие месяцы кучу досок и кровельного железа. Сильный как бык и умеет держать язык за зубами. Два свойства, которые Рамона особенно ценила.
Когда пришла пора выключать свет и запирать заведение, Беньи помог хозяйке подняться в ее квартиру. На стенах все еще висели фотографии Хольгера, ее мужа. Он и «Бьорнстад-Хоккей», ее первая и вторая любови, зеленые флаги и вымпелы на каждой стене.
– Если хочешь о чем-то спросить – спрашивай сейчас. – Рамона ласково погладила молодого человека по щеке.
– У меня нет вопросов, – соврал Беньи.
– Тебе, наверное, интересно, часто ли твой отец заходил в «Шкуру». Имел ли обычай сидеть в баре, прежде чем… уйти в лес.
Руки Беньи исчезли в карманах джинсовой куртки, голос утратил взрослость.
– Каким он был? – спросил мальчик.