– Ты что мне зубы заговариваешь? – Льдистые глаза бродяги угрожающе сузились. – Какой, к троллям, студень?!
– Спокойно! Сейчас наши инженеры нам все подробно разъяснят, – выступил вперед Олле, рукой преграждая Нильсу путь. – Верно, господа инженеры?
– Вещество, которое мы собираемся использовать, – начал Рехт, опасливо поглядывая на Нильса, – носит название «гремучий студень». Состав называть не буду, уж очень сложный.
– Ну конечно, для нас-то. – Бывший разбойник сплюнул под ноги и скрестил на груди руки.
– Продолжай, – улыбаясь, потребовал Миннезингер. – Мы все внимание.
– Гхм… итак, «гремучий студень». Чтобы осуществить задуманное, нам потребуется около дюжины ящиков. И шнур изрядной длины. К счастью, все необходимое уже добыто. – По телу парня прошла невольная дрожь. Видимо, он вспомнил, с каким трудом им достался груз Борислава. – Но все это нужно расположить в подвале ратуши, иначе получится вовсе не то, что нужно.
– Теперь там ни души, проблем не будет. Мальчишки Пэра откроют ночью дверь изнутри. – Олле полностью сосредоточился на решении задач, и его речь, как всегда в таких случаях, стала отрывистой, а тон – жестким. – Что-нибудь еще?
– Да. Этот студень… он очень опасен. Очень. Удар о землю, неловкий толчок – и полетим в Вальхаллу быстрей валькирий. Вот так. – Линкс протяжно свистнул, для убедительности выпучив глаза.
– Ну вы же как-то вынесли их до этого?.. И сейчас тоже.
– Пока не рвануло, мы точно не знали, что именно сперли, – признался Рехт. – Это могло быть что-то… менее грозное.
– И вообще, – поспешил вставить Линкс, – мы конструкторы, а не взрывники! По специальности…
– То есть мы могли сдохнуть прямо сейчас, и только потому… – вновь завелся Нильс, но Олле не дал ему закончить.
– Правду говорят, дураков боги любят! – Он хлопнул в ладоши, закрывая тему. – Вам нужно больше соломы, чтобы переложить ящики. Все? Возвращаемся.
– А как же… – робко начала Луиза, которая до этого стояла в стороне, не желая вмешиваться. Но одна деталь не давала ей покоя.
– Что такое, Луковка? – Взгляд Миннезингера был ласков. – Ну?..
– Как же другие дома? Ведь если взрыв будет таким сильным, то и остальные здания на площади пострадают. Мы ведь не этого хотели. И вообще, какой в этом смысл, если Антуан больше не собирает там людей? Я не понимаю.
– А я не понимаю, на кой ляд ты сюда притащилась. – Теперь Нильс решил выместить свой вечный черный гнев на ней. – Не тебе этим заниматься, так сидела бы…
– Моя девушка может приходить туда, куда пожелает. И говорить то, что считает нужным.
Луиза раздосадованно вздохнула. С той ночи, когда она, превозмогая страх и отвращение, зашила рану Олле, он стал с ослиным упорством называть ее то своей прекрасной дамой, то музой, а то и невестой. Он распевал баллады о том, как она спасла его и что теперь они связаны судьбой, хоть ее роль была невелика. Его поведение оставалось все таким же несерьезным, и слова были не более чем дружеской шуткой, но все же будили в ней неясное тревожное чувство. Лучше бы он ничего не говорил!
Тем не менее к вопросу Луизы Олле отнесся с вниманием и начал объяснять: