– Ты же не собираешься расхаживать в ней по дому? – Дерек нахмурился.
– Что?..
– За преступление, дискредитирующее Экхартов, я конфискую это! – сказал он и стремительно, не успела я ахнуть, сорвал с меня маску.
– Э-э…
Ночной ветерок наконец-то овеял мое лицо. Глядя сквозь узкие прорези, я думала, что Дерек очень холоден и зол, но теперь…
– Это и будет твоим наказанием.
Он повеселел. Или мне показалось?..
– Ее Рейнольд купил… – беспомощно пробормотала я, глядя то на Дерека, то на отнятую маску.
– Возьми. – Он что-то мне протянул. – Камни заколдованы. Если наденешь этот браслет, активируется защитная и маскировочная магия. По словам волшебника, который его заговорил, окружающие вместо тебя будут видеть юношу.
На широкой ладони в перчатке лежал браслет из белого золота, украшенный подвесками с темно-розовыми камнями.
– Изначально тут были какие-то стекляшки – несколько даже разбилось, но я велел заменить их гранатами высшего качества, – пробурчал он себе под нос.
Я присмотрелась и узнала браслет: Дерек выбрал его в первый день фестиваля, незадолго до того, как я отыскала Иклиса. Тогда, разглядывая камни цвета спелой сливы, я подумала, что они прекрасно сочетаются с оттенком моих волос. Но разве мог Дерек так расщедриться?! «Наверное, он прибережет милую вещицу для настоящей сестры», – предположила я. Однако это был уже второй подарок! До того братец вручил мне дорогой шарф. Я подняла голову и, охваченная неопределенным чувством, посмотрела в синие глаза Дерека.
– К чему?.. – Слова сами собой сорвались с языка.
– Что?
– К чему этот подарок? – Я снова покосилась на браслет.
Камешки винного цвета сияли, несмотря на темноту, а форма браслета была столь утонченной, что даже я – человек, равнодушный к украшениям, – оказалась очарована. Однако подарок совсем не порадовал меня. Я зачеркнула имена братьев и теперь ощущала не благодарность, а тревогу.
«
– Вы же осуждали мое пристрастие к роскоши…
– Но разве ты не любишь украшения? – Дерек немного смутился.
– Люблю, – согласилась я, ведь в игре Пенелопа действительно была помешана на драгоценностях, которые помогали ей справляться с одиночеством и грустью. – Но только свои, а не те, что я якобы украла!