Он не может поверить своим ушам. Так вот к чему все свелось, вот ради чего затевался весь этот бой с тенью – ради этого предложения, этого удара! И вот он стоит, добропорядочный Петрас, попыхивая пустой трубкой, ожидая ответа.
– Вы женитесь на Люси? – говорит он, осторожно подбирая слова. – Объясните, что вы хотите этим сказать. Нет, не надо, не объясняйте. Я ничего не хочу слышать. У нас так дела не делаются.
«У нас»… Он едва не сказал: «У нас, людей Запада».
– Да я понимаю, понимаю, – говорит Петрас. И смешливо фыркает. – Но я вам сказал, теперь вы скажите Люси. И тогда все кончится, все плохое.
– Люси не собирается замуж. Ни за кого. Ей это даже в голову не приходит. Яснее я выразиться не вправе. Она хочет жить своей жизнью.
– Я знаю, – говорит Петрас. И возможно, действительно знает. Глупо было бы недооценивать Петраса. – Но здесь, – продолжает Петрас, – опасно, очень опасно. У женщины должен быть муж.
– Я старался говорить с ним спокойно, – спустя некоторое время рассказывает он Люси. – Хотя едва смог поверить услышанному. Это же шантаж, чистой воды шантаж.
– Это не шантаж. Тут ты ошибаешься. Надеюсь, ты не вспылил?
– Нет, я не вспылил. Я сказал, что передам тебе его предложение, вот и все. И выразил сомнение в том, что оно тебя заинтересует.
– Ты почувствовал себя оскорбленным?
– Оскорбленным возможностью оказаться тестем Петраса? Нет. Я был поражен, изумлен, ошарашен, но нет, не оскорблен, тут ты мне можешь поверить.
– Потому что, должна тебе сказать, это не в первый раз. Петрас уже довольно давно делает намеки. Насчет того, что для меня было бы безопаснее стать членом его семьи. Это не шутка и не угроза. В определенном смысле он вполне серьезен.
– Я и не сомневаюсь в том, что он серьезен, в каком-то смысле. Вопрос – в каком? Знает ли он, что ты…
– Ты хочешь сказать, знает ли он о моем состоянии? Я ему не говорила. Но уверена, и жена его, и сам он способны смекнуть, что к чему.
– И это не заставит его передумать?
– С чего бы? Это в еще большей степени сделает меня членом семьи. Как бы там ни было, ему нужна не я, а ферма. Ферма – мое приданое.
– Но это же абсурд, Люси! Он уже женат! Да ты ведь сама и говорила мне о двух его женах. Как ты можешь даже думать об этом?
– По-моему, ты так ничего и не понял, Дэвид. Петрас не предлагает мне венчание в церкви и медовый месяц на Диком Берегу. Он предлагает союз, сделку. Я вношу землю, взамен он позволяет мне заползти под его крыло. В противном случае, напоминает он мне, я остаюсь беззащитной – легкой добычей.
– И по-твоему, это не шантаж? А личная сторона дела? Или личная сторона в его предложении отсутствует?
– Ты хочешь сказать, рассчитывает ли Петрас, что я буду с ним спать? Не думаю, что Петрас захочет этого, разве только для того, чтобы заставить меня уразуметь серьезность его намерений. Но если говорить начистоту, спать с Петрасом я не собираюсь. Что нет, то нет.