Послание из прошлого

22
18
20
22
24
26
28
30

— Честно говоря, не знаю… — Витя перекинул довольно тяжелый портфель, набитый учебниками из руки в руку, потом что-то вспомнил, расстегнул замок и вытащил флягу, обтянутую довольно непрезентабельным брезентом. — Будете? Это шиповниковый чай. Шершень сам сделал.

Николай Степанович остановился. Минутка отдыха ему явно не помешала бы. И хотя фляга выглядела не очень, он протянул руку и сделал пару глотков.

— Какая вкуснятина!

— То-то же.

Витя отпил немного и закрутил флягу крышкой на цепочке.

— Я слышал, что они говорили про какие-то деньги, якобы… он должен им платить за что-то. То ли по рублю в день… то ли больше, я точно не расслышал. Может и по рублю.

Николай Степанович присвистнул.

— Это же тридцать рублей в месяц. Откуда у десятиклассника такие деньги? У меня зарплата… — тут он осекся, но решив, что терять уже особо нечего, продолжил грустным голосом: — семьдесят рублей. Иногда выходит восемьдесят, но это нужно брать еще участок, а у меня спина не очень… да и вообще…

Витя понимающе кивнул, чем немного подбодрил почтальона.

— У меня мама сто пятьдесят зарабатывает. Зато вы везде гуляете, все видите… я бы тоже так хотел. Чем сидеть все время в прачечной. Там еще и воняет постоянно химикатами, порошками, гладильными машинами…

Николай Степанович кивнул.

— Зато тетя Оля хорошо получает, — сказал Витя. — Я слышал, как они с мамой на кухне разговаривали. Выходит рублей двести пятьдесят, а еще какие-то шабашки и левак. Что такое шабашки, а? Может и вам…

— Идем, идем быстрее! — заторопился почтальон.

Витя понял, что сгоряча сморозил глупость и, сконфузившись, ускорил шаг. В лестнице кое-где отсутствовали булыжники и нужно было внимательно смотреть под ноги, чтобы не оступиться и не расквасить нос.

Периодически Витя оглядывался, высматривая на спуске подозрительные лица, но парк, раскинувшийся перед больницей в этот час, был немноголюден.

— Если его здесь нет, — вдруг сказал Николай Степанович, — значит, поедем в шестую детскую, а потом — в Склиф. Если травма серьезная, повезут в Склиф, конечно.

— А почему вы сказали, что эта татуировка… в общем, череп на руке — еще хуже, чем тюремная?

Николай Степанович посмотрел на Витю и лицо его сразу стало озабоченным, напряженным.

— Не хуже. Опаснее. Я не знаю, что ты в точности увидел на руке этого бандита, но если рисунок и впрямь представляет собой череп с ожерельем из лезвий, как ты говоришь, то это означает причастность к культу некромантов. Они обращаются к душам умерших, чтобы узнать будущее. И не только узнать, они верят, что с помощью особых ритуалов можно это будущее изменить, в своих, разумеется, корыстных целях. Естественно, эти секты строжайше запрещены у нас в стране и я, честно говоря, сомневаюсь, что ты мог такое видеть. В любом случае, в большинстве случаев подобными вещами занимаются психически нездоровые люди, фанатики.

Витя вспомнил жуткие глаза долговязого и ему стало не по себе.