Николай Степанович наконец выудил из сумки белый прямоугольник с надписью «Правительственная телеграмма» и всучил его нахмурившемуся доктору.
— Срочно подтвердите участие съезде телефонограммой горком Соловьеву, — прочитал врач.
— Что это? Это мне?
— Вам, — подтвердил почтальон. — Сказали доставить срочно в руки.
— Черти что… работать не дают! — Доктор развернулся и не сказав больше ни слова, быстрым шагом отправился назад по коридору.
Они дождались, пока он скроется из виду и чуть ли не бегом ринулись вперед. Нельзя было терять ни минуты.
Миновав развилку коридоров, они притормозили. С левой стороны в освещенном лампами дневного света помещении располагались три лифта — два обычных и один грузовой с большими дверями и круглыми окошками, похожими на иллюминаторы на подводных лодках.
Еще левее, за дверью с мутным стеклом, над которой висел красный короб с надписью «Пожарный выход» находилась лестница.
Внизу послышался топот ног, за ним раздался отдаленный женский голос:
— Куда вы, молодой человек⁈ Стойте! Туда нельзя!
— Бежим, бежим! — вскрикнул Витя. — Они уже здесь!
Николай Степанович остановился, посмотрел на мальчика и покачал головой.
— Иди, спасай Шершня. Я попробую их задержать хоть немного. Поспеши, сам понимаешь, надолго меня не хватит. — Он нажал кнопку грузового лифта, открыл двери пожарного выхода и шагнул вниз.
Витя метнулся было за ним, но дверь на мощной пружине захлопнулась перед носом, голоса внизу стали слышны еще отчетливее. Грузовой лифт поднялся на этаж, огромный зев с треском распахнулся и застыл в ожидании пассажиров.
— Пятая, пятая, — шепча под нос номер палаты, Витя ринулся по коридору, на ходу налетел на кадку с фикусом и опрокинул ее на пол. Фикус упал как поверженный солдат — с глухим шелестящим звуком. Горшок лопнул на две части, обнажив коричневатый плотно спрессованный ком земли, повторяющий форму кадки. Ком был пронизан белесыми корешками, тонкими, как слепые черви. Вите показалось, что, оказавшись на свободе, вся эта масса стала шевелиться и двигаться, пытаясь дотронуться до его ноги.
Он отпрянул и побежал вперёд, прижимая к себе портфель и постоянно оглядываясь.
Шум позади то нарастал, то затихал. Женские крики чередовались с ожесточенной борьбой и звонкими, похожими на пощечины ударами. С таким звуком мама отбивала мясо, когда его удавалось купить, чтобы потом оно было мягким и нормально жевалось. С оглушительным звоном что-то упало на пол, раздался мужской крик, полный боли и Витя съежился.
«Палата № 4», — прочитал он. Впереди был холл, сбоку от него располагался стол с открытым журналом, холодильник и вешалка с двумя висящими белыми халатами. Два дивана возле окон стояли друг напротив друга, между ними — журнальный столик, на котором застыла неоконченная шахматная партия и пара газет с кроссвордами.
Он пересек холл. Скорее всего, за столом с журналом сидит медсестра, которая следит за порядком и процедурами, — подумал он.
Из-за прикрытой двери позади стола раздавались лязгающие звуки металла о металл, от которых у любого нормального человека свело бы судорогой не только внутренности. Здоровенная мозаика с изображением моря и плывущего по нему кораблика с белым парусом на противоположной от двери стене навевала грусть и тоску.