Густой дым заполнил салон. У Маши выступили слезы на глазах, однако она не подала виду, только слегка покрутила ручку дверного стекла.
— Мне придется… исчезнуть отсюда. Уйти. И вы мне поможете. Потому что если я застряну, если что-то пойдет не так… тогда все, точно конец.
Он выдохнул колечко дыма, которое медленно проплыло по салону и нехотя исчезло в приоткрытом окошке.
— Исчезнуть? Что вы имеете ввиду? Вы же сказали…
— Да. Колодец не помог. Может быть, он срабатывает через какие-то длительные промежутки времени. Я замерял различные показатели, радиацию, ускорение свободного падения, спускал в колодец вещи… на длительное время в надежде, что они исчезнут. И даже… — он запнулся и посмотрел на Машу тяжелым взглядом, — использовал подопытных животных… Разумеется, я кормил…
— Кого? — у Маши от страха заныло под ложечкой. — Кого вы использовали?
— Бездомного кота. Я поймал его на мусорке… Он провел в колодце почти полтора месяца. С ним все было хорошо, вы не думайте…
Маше захотелось немедленно выскочить из машины и убежать прочь от этого жуткого человека. Она с трудом удержала себя, вспомнив, что речь идет о жизни ее ребенка.
Она вдруг поймала себя на мысли, что после посещения особняка, где Гром показал ей свое удостоверение лейтенанта госбезопасности за номером 855, они сели в машину и куда-то поехали — только теперь она поняла, что они остановились возле школы ее сына.
Он указал на людей, выходящих из главного входа.
— Видите машину у забора и окружившую ее толпу?
Маша всмотрелась и, к своему изумлению, увидела знакомые лица, с которыми не раз сталкивалась на родительских собраниях.
— Это машина КГБ, видите номер «МАА», — тихо сказал Гром. — Родители пришли в школу, чтобы узнать, где их дети. Комитет любой ценой будет пытаться не допустить паники.
Со стороны пассажирского сиденья открылась дверца и оттуда вылез мужчина в черном болоньевом плаще.
Гром подался вперед. На его лице отразилось удивление и легкое замешательство.
— Неужели… Белов… — произнес Гром так тихо, что Маша едва расслышала. — Надо же!
— Вы его знаете?
— Да… не его… в общем-то… отца его хорошо знаю, потому что этот мужчина явно моложе того, моего Белова, который был моим подчиненным. Хороший человек. А Ваню… то есть, его, — Гром указал на мужчину, — видел всего пару раз, Лешка брал его на работу… Как же они похожи… одно лицо… — Гром покачал головой, словно не веря своим глазам. — Мир тесен… а Москва и подавно, — одна большая деревня. Неужели пошел в комитет? Не может быть…
Между тем Белов пропустил в салон женщину, в которой Маша узнала маму Вики Одинцовой — худощавая и нервная, с копной пергидрольных волос — он беспрестанно что-то говорила, обращаясь то к родителям, то к Белову, то к человеку на водительском сидении, которого они не видели.
Белов сунул ей в руку светлую телефонную трубку, она прижала ее к уху и тут же плечи ее опустились и мелко задрожали.