Однажды родители привезли маленького Се Ляня в Хуанцзи, чтобы вместе помолиться, и увидели, как монахи упражняются в боевых искусствах на таких качелях. Зрелище было настолько захватывающим, что венценосная чета остановилась полюбоваться, а маленький принц от восторга захлопал в ладоши и уговорил родителей щедро вознаградить монахов. Тогда-то он и начал восхищаться даосами: какие важные и интересные люди! А став постарше, юноша и сам обратился в эту веру. Разумеется, тут он отнёсся к делу уже серьёзнее.
После короткого отдыха Се Лянь продолжил подъём. Чем выше он забирался, тем гуще росли сорняки. В зарослях скользили тени диких животных, мелькнул и исчез среди кустов пышный хвост, а на деревьях парочками сидели белки, которые грызли орешки и разглядывали нежданного гостя.
Колючки преграждали ему путь, рвали одежду, царапали ноги, но Се Лянь упрямо шёл вперёд. До пика Принца он добрался за шесть часов.
Пик получил своё название во времена, когда на нём построили храм его высочества. Нынче здесь чернел лишь остов, в высокой траве валялись обломки глазурованной черепицы, а ещё средь развалин нашёлся старый колодец без оголовка.
Сверху казалось, что колодец давно пересох. Дно было всего в нескольких чи от поверхности, и сейчас оно всё заросло тиной. Се Лянь, ни минуты не колеблясь, поднял ногу и прыгнул вниз.
Он не упал в ил, а пролетел через магический заслон и, преодолев несколько чжанов, приземлился на твёрдую почву. Вокруг стояла темень – хоть глаз выколи. Просвета не было и наверху – как будто горло колодца чем-то накрыли. Продвигаясь на ощупь, Се Лянь нашарил несколько каменных блоков и нажал на них в нужном порядке. Раздался скрип, и сбоку распахнулась низенькая дверца. Принц опустился на колени и пополз по открывшемуся за ней тоннелю. Как только он миновал вход, дверца захлопнулась за его спиной с тем же скрежетом. Спустя пару минут он добрался до конца лаза, выпрямился, щёлкнул пальцами и зажёг огонь.
Словно в ответ на это, неподалёку забрезжил тусклый ореол света: то жемчужина проснулась от глубокого сна. Вслед за ней одна за одной зажглись остальные, и вскоре их свет слился воедино – подобно сотне тысяч звёзд, они озарили просторный зал вокруг.
Гробницы правящей семьи государства Сяньлэ были надёжно сокрыты под горой, что некогда полыхала в пожаре.
Потолок был инкрустирован алмазами и так называемыми ночными жемчужинами; жемчужины загорались, когда на них попадал свет, и алмазы сияли и переливались в их мерцании. Это походило на чудесный сон, словно кто-то спрятал под землёй маленький Млечный Путь.
Каждый драгоценный камень стоил целое состояние. Сковырнув один, можно было обеспечить себе роскошное существование до самой смерти. Но Се Лянь, не глядя на них, миновал главный зал усыпальницы и направился в её заднюю часть, к гробницам.
Если сравнивать с главным залом, место упокоения было оформлено совсем просто: никаких украшений, только два гроба; оно и понятно, ведь его и достроить не успели. Меж гробов находилась фигура в богатых одеждах, скрывающая лицо за золотой маской и сжимающая в руке меч. Остриё клинка, сияющее белоснежным светом, смотрело прямо на Се Ляня.
Однако фигура стояла неподвижно. Се Лянь вошёл, погружённый в собственные мысли, и даже не обратил на неё внимания. Он знал: под маской нет лица, а под нарядом человека обычное чучело из палок, соломы да верёвок.
Долгие годы эта кукла торчала между гробами вместо него. На крышках стояли золотые тарелки с престранным содержимым: иссохшими, как мумия, фруктами, от которых остались лишь обтянутые шкуркой косточки, и какие-то невнятные кусочки, прогнившие и заплесневевшие настолько, что уже не разобрать, что это. Се Лянь собрал всё и выбросил в угол, а потом поискал у себя за пазухой: половинку маньтоу – и ту Хуа Чэну отдал; теперь вообще ничего не осталось.
– Простите, отец, матушка, я забыл подарки… – посетовал принц.
Конечно, никто ему не ответил. Се Лянь присел, прислонившись спиной к одному из гробов.
– Матушка, я видел Ци Жуна, – после долгого молчания сказал принц. – Он не умер, а стал демоном. Не представляю, как он провёл эти несколько сотен лет… – Се Лянь покачал головой. – Он… убил множество людей, а сейчас кое-кто хочет убить его самого. Да и на вышних Небесах, думаю, ему готов приговор. Не знаю, что с ним делать…
Он собирался продолжить, но вдруг где-то совсем рядом послышался жалобный плач. Принц переменился в лице и замер; некоторое время он сидел неподвижно. Да, ему не показалось: едва различимый голос, очень тихий и тонкий. Похоже, плакал либо ребёнок, либо женщина, и раздавался этот голос совсем близко, будто их разделяла лишь тоненькая перегородка.
Принц резко обернулся: он понял, что звук доносится прямо из гроба!
– Матушка, это ты?! – удивлённо и радостно воскликнул он.
Однако тут же одёрнул себя: нет, конечно, его надеждам не суждено было сбыться. Его мать восемьсот лет назад скоропостижно скончалась и покинула море сансары, не осталась страдать неупокоенным духом. К тому же плач не был печальным – скорее испуганным.