– Ци Жун, живо вылезай! Я тебя убью!
Мужчина сплюнул кровь и засмеялся:
– Какая радость, мой венценосный братец. Мы снова встретились!
Это было не его лицо, но кто ещё мог скалиться так пугающе и безумно?
Теперь всё встало на места: после того как Лан Цяньцю закинул демона вариться в котле, тот превратился в бесплотного духа, чтобы спастись от преследования. Затем вселился в этого молодого мужчину и затерялся среди убегающих пленников, а дальше в его теле явился в усыпальницу. Как бы иначе простой человек узнал тайну этого места? И как бы добрался сюда за такой короткий срок? А ребёнка прихватил либо чтобы потом сожрать, либо чтобы спрятать в гробу матери Се Ляня, отвлечь его и подло напасть исподтишка.
Ци Жун ещё и обиделся, что ему кулаком в челюсть прилетело – весь сморщился:
– Братишка, ну что ты бесишься? Подумаешь, пырнул бы тебя разок. Всё равно ты от этого не умрёшь! – И он опять захихикал.
Глаза Се Ляня налились кровью. Он ещё дважды ударил Ци Жуна и закричал:
– Что тебе сделала моя мать? Почему ты с ней так?
Ци Жун фыркнул:
– Ой, да тётя померла давно, её не стало. Какая разница, что там с её трупом – целый или в прах рассыпался? Он просто поменял форму: вон лежит на том же месте, а ты сопли пускаешь. Что-то ты, когда Аньлэ убивал, таким сентиментальным не был! А ты у меня двуличный, братик! – Он снова захихикал, а потом резко изменился в лице и сплюнул: – Почему я с ней так? Разве не ты в этом виноват? Сам-то ни в чём покаяться не хочешь? От тебя одни беды! Хватило же наглости заявиться в усыпальницу и рыдать тут!
Се Лянь ещё сильнее придавил его к полу ногой, и Ци Жун закричал; изо рта его хлынула кровь, но он от этого только больше оживился, схватил измазанный в крови белый сапог принца обеими руками и закричал:
– Да, да! Вот он – настоящий ты! Борись, бей с размаху! Убивай без жалости! Не прикидывайся тихим святошей, который страдает ради великой цели! Тошнит уже от этого, тьфу!
Ребёнок подполз к ним, громко рыдая:
– Уа-а-а! Папка, пап, что с тобой?
Он не понимал, что происходит, только видел, что на его отца напали и избивают. Се Лянь для него стал сущим дьяволом, воплощением кромешного ужаса. Но ещё больше он боялся, что отец умрёт, и поэтому, вместо того чтобы спрятаться, схватил принца за ногу и изо всех сил потянул за неё, силясь сдвинуть с места. Изо рта молодого мужчины безостановочно текла кровь; испуганный до полусмерти мальчик попытался зажать ему рот рукой, как будто это могло остановить кровотечение.
Увидев эту сцену, Се Лянь наконец вспомнил, что сам владелец тела ни в чём не виноват. Принц немного остыл и прекратил так сильно давить. Вместо этого прижал лезвие Фансиня к щеке мужчины и грозно потребовал:
– Давай, выходи подобру-поздорову! А не то смотри – схвачу за язык, сам вытащу!
В народе действительно говорили: если вырвать человеку язык, с ним можно вытащить и вселившегося духа.
– А вот не буду, – ответил Ци Жун. – Не буду, и всё. Что ты мне сделаешь? Давай, добей меня! Я почти обессилел. Если убьёшь сейчас этого человека, очень может быть, что и я с ним помру. Хватай шанс – потом вовек мой прах не найдёшь!