– Да как мне не беспокоиться? В каком смысле «скоро будет»? Точнее можно? А если он опоздает?
Народ, что с самого утра собрался за воротами и уже несколько часов топтался там в предвкушении, больше не мог ждать – люди громко кричали, поторапливая процессию.
К советнику подбежал даосский монах:
– Государыня посылает спросить, почему шествие не начинается? Счастливый час[8] вот-вот настанет, ещё немного – и время будет упущено.
Как же советнику хотелось, чтобы прямо в эту минуту в город ворвались какие-нибудь мятежники и сорвали церемонию. Что за невезение! Почему всё идёт прахом в такой ответственный момент?
Был бы виноват кто другой – сановник давно бы обрушил на него свой гнев, собственноручно бы казнил вредителя. Но шествие задерживал его любимый ученик, его величайшая гордость – и к тому же обожаемый сын правителя! Такого не отругаешь, не выпорешь и уж точно не казнишь. Проще с собой покончить.
Тут из тени главных врат показалась фигура – ещё один юноша ворвался во дворец со звонким криком:
– Почему не выдвигаетесь? Там народ от нетерпения гудит, да и срок на исходе!
То был молодой человек шестнадцати-семнадцати лет, стройный, ладный и очень высокий, с кожей пшеничного цвета. За спиной его висел длинный чёрный лук и белоснежный колчан со стрелами. Он нахмурился и поджал губы. Хоть лет ему было мало, во взгляде читалась несгибаемая твёрдость. Советник ухватил парня за руку и завопил:
– Фэн Синь! Где ваш наследный принц?
Юноша замер, будто догадался о чём-то, а потом в глазах его заплескался гнев. Он бросил негодующий взгляд на стоявшего рядом Му Цина, но тот скрыл лицо под маской демона, не сказав ни слова. Фэн Синь прошептал:
– Некогда объяснять! Скорее выходите, его высочество вас не подведёт!
Ничего не поделаешь: не будет на платформе воина, угодившего богам, – советнику конец; упустит время и опоздает – тем более. Он обречённо махнул рукой:
– Музыка! Выступаем!
В ответ на приказ грянул оркестр духовых и струнных. Сотня императорских бойцов в начале колонны запела стройным хором и двинулась вперёд, увлекая за собой грандиозную процессию.
Эти воины символизировали преодоление препятствий на жизненном пути. За ними следовали прошедшие строжайший отбор прекрасные девушки, невинные и кроткие; в руках они несли корзинки с цветами – знак благой вести. Они разбрасывали лепестки, и те оставляли на земле благоухающую дорожку. Музыканты восседали на колеснице из чистого золота. Стоило процессии появиться из ворот замка, толпа закричала в исступлении и бросилась подбирать падающие цветы. Но как бы красиво, как бы роскошно, как бы торжественно всё ни выглядело, это была лишь прелюдия к главному действу.
Платформа, которую тянули шестнадцать белых скакунов в золотой упряжи, медленно выкатилась из тёмной арки дворца и предстала взглядам десятков тысяч людей. На ней стоял демон в чёрных одеждах и в свирепой маске. Он выставил перед собой двуручную саблю чжаньмадао длиной девять чи и молча принял боевую стойку.
У советника внутри всё сжалось. Как же в тот момент он надеялся на чудо! Но чуда не случилось. Толпа загалдела, а представители знати на высоких трибунах нахмурили брови и принялись переглядываться, наперебой спрашивая друг друга:
– Что такое? Куда подевался воин, угодивший богам?
– Его высочество отсутствует?