Глаза бога войны чуть не вылезли из орбит. В комнату ворвался ясновидец, но тут же истошно завопил, схватился за лоб и выскочил наружу:
– Никому не входить! Там засада!
Монахи не стали рисковать, они окружили своего соратника:
– Что вы видели?
– Ничего, меня ослепило белым светом!
– Ох, беда! Ваш третий глаз задымился!
Монах ощупал голову: красная отметина превратилась в чёрную, и от неё поднималась струйка светлого дыма, словно только что задули свечу.
– Это… это!.. – побелев от страха, воскликнул ясновидец.
– Что за шум снаружи? – поинтересовалась Линвэнь, не спеша отложив надкусанную половинку маньтоу.
– В святилище два юноши, женщина и этот даос! Кто из них нам нужен? – спросил один из монахов.
Ясновидец с усилием потёр лоб, но глаз не открывался. Белый свет, который он видел, был не чем иным, как божественным сиянием Цюань Ичжэня. Когда небожитель чувствует, что ему грозит опасность, божественная аура, окутывающая его тело, становится в разы ярче. Се Лянь воспользовался этим, чтобы ослепить заклинателя – он вовсе не собирался обращать прахом многолетние труды даоса, лишь на несколько дней вывести из строя.
Когда принц взял тарелку с «Безупречными тефтелями», Цюань Ичжэнь окончательно пришёл в себя. Он вцепился Се Ляню в руку и просипел:
– Я не буду это есть.
– Не бойтесь, это не для вас.
Окружившие святилище Водяных Каштанов монахи обменялись взглядами, а затем закричали кто во что горазд и бросились вперёд. Се Лянь и отреагировать не успел – атакующих тут же отбросило невидимым барьером.
– Вы, кучка вонючих старикашек! Вьётесь вокруг, подобно стервятникам! Вам, верно, жить надоело, если осмелились прийти сюда! – прозвучал одновременно со всех сторон мрачный голос.
– Хуа… Хуа… Хуа… – Третий Глаз никак не мог набраться храбрости обратиться к князю демонов по имени. Наконец он выдавил из себя: – Господин Хуа! Хва… хватит пугать людей. Все мы знаем, что гора Тунлу вот-вот пробудится и, чтобы вас не затронуло её влияние, вы запечатали свои духовные силы. Теперь вы не можете бесчинствовать так же, как прежде… – С каждым сказанным словом уверенности в его речи становилось всё меньше, и в финале он нерешительно проблеял: – Сдавайтесь и не… не думайте сопротивляться…
Се Лянь чувствовал, что Хуа Чэн уже на взводе – тот напрягся, как перед прыжком. Принц бросился в обитель и, прижав его к себе, прошептал:
– Не говори ничего больше! Не трать духовные силы впустую – лучше побереги их. Предоставь всё мне!
Очутившись в объятиях принца, тот сразу расслабился, злость его поутихла: