Она протягивает руку и треплет меня по щеке. Со стороны это может показаться просто бредом. Да, это и так бред, чего уж там.
— Ладно. Девяносто четыре…
— Чего⁈
— Ага.
Блин…
— Ну, и каково это из старушки в ребёнка?
— Нормально. Ладно. Времени мало, ты учти, меня же ищут уже, пойдём. Отведи меня домой!
— Нет, слушай, это как-то стрёмно, здоровый мужик ребёнка домой тянет. Фигово звучит.
— Да не парься ты, мы махом. Ну, пожалуйста! Очень посмотреть хочется. Давай, а то разревусь и все на тебя смотреть будут. Давай, скорей. Ты учти, меня же ищут. Сейчас участковый прибежит.
— Почему прямо сюда-то?
— Так они всё прочёсывать будут.
Я, скрепя сердце, соглашаюсь. Маленькая Наташка сбрасывает сандалики и уверенной походкой ходит по квартире. Заглядывает в шкафы, в каждый уголок. Деловая.
— Ты омлет недоел? — спрашивает она, когда мы заходим на кухню.
— Я. В ментовку загребли, не успел.
— О, это когда ты моего начальника в «Интуристе» отделал?
— Да. Расскажи, чем дело кончилось, кстати.
Она берёт вилку и нанизывает кусочек омлета.
— М-м-м… Молодец я. Неплохо готовлю, да? Что думаешь, повезло тебе со мной?
— А тебе со мной? Не подкачал? А может, ты меня прикончить заявилась за загубленную молодость? Сколько детей у нас? Давай, колись, Рыбкина-Мурашкина. Какая-то ты мелкая для восьми лет. Не врёшь, случайно?
Она улыбается.