— Да что вы такое говорите, Юрий Платонович. Все на меня с этим Зевакиным сегодня с самого утра нападают. Даже жалко, что это не я его. Я бы ему не просто челюсть сломал, я бы ему кастрацию организовал. Публичную. Я вам потом всё расскажу, хорошо? А то я под подозрением, вдруг полицаи телефон прослушивают.
— Понял тебя. Приезжай ко мне тогда вечерком. Сможешь? Бери Наташку, поужинаем.
— Сейчас позвоню ей, спасибо за приглашение.
Надо ещё Злобину позвонить, но это не отсюда. Позвонить и встретиться. Пусть он побудет моим алиби.
Ну что, вот теперь и поработать можно. Было бы. Но телефон звонит снова. И снова по мою душу.
— Давай быстро ко мне! — голос Гурко звучит глухо и отстранённо
— Хорошо, Марк Борисович. Случилось чего?
— У меня времени мало. Постарайся поскорее.
Я бросаю трубку и иду к двери. Блин, если уже до этого дошла история с Зевакиным, не очень хорошо, конечно… Не очень.
— Скажете Ирине, что я к Гурко рванул, — бросаю я своим ребятам. — Думаю ненадолго.
Выскакиваю за дверь и снова сталкиваюсь с ней самой.
— Брагин, куда ты опять? Ты знаешь, что нам в ближайшие дни предстоит подготовить…
Сказать, что она просто сердится — ничего не сказать. Она просто рвёт и мечет, хоть и старается держаться в рамках.
— Ириш, уже почти подготовили, будто ты не знаешь, что мы самые передовые и стахановские, а? Меня Гурко вызывает.
— Слушай, заманал уже твой Гурко, прости за просторечие. Он что начальник твой? Ну так ты переходи к нему работать да и всё.
— Я ещё не член партии.
— Не член он… — качает она головой, сбиваясь на этом слове, и мысль её перескакивает на что-то другое.
— Ладно, я скоро.
— Брагин!
— Ириш, ну правда.