Он устремился к входу, Николай с Мариной отправились за ним. Укулеле Несвицкий все же взял с собой — с гитарой не хотелось расставаться. К тому ж, возможно, что его попросят спеть. Не может быть, чтоб по такому поводу начальство не устроило банкет. Догадка подтвердилась в холле — здесь возле стен и в центре зала стояли накрытые а-ля фуршет столы. Трое офицеров поднялись по лестнице и вошли в дверь, открытую Марине с Николаем шагавшим перед ними капитаном. За дверью обнаружилась комната с диванами. На одном из них сидел, читая документы, генерал в парадной форме — главнокомандующий вооруженными силами Республики Нововарягии и ее Правитель Георгий Станиславович Качура. Он поднял взгляд от документов и поднялся.
— Привез?
— Так точно! — вытянулся капитан.
— Господин главнокомандующий… — начал было Николай, но Качура оборвал его:
— Нет времени, майор, и без того мы опоздали. Значит так. Сейчас Боруля, — он указал на капитана, — отведет вас за кулисы. Там встанете и ждите, когда вас позовут. Снимите здесь шинели, причепурьтесь, — он усмехнулся. — Чтоб перед народом предстали во всей красе. А я пошел.
Он вышел в боковую дверь. Николай с Мариной разделись, привели себя в порядок и последовали за капитаном. Тот отвел их за кулисы сцены. На ней стоял огромный стол, накрытый кумачовой скатертью, за ним сидел президиум — руководители республики. Несвицкий глянул в зал — ох, не фига себе, народу! Тысяча, не меньше. Мужчины, женщины, на многих — камуфляж военной формы. Парадные мундиры, как на них, в Царицыно пока что редкость.
— Торжественное заседание по случаю признания Нововарягии империей и заключению союза с ней объявляется открытым! — провозгласила немолодая женщина, сидевшая в президиуме в центре. Несвицкий ее знал — председатель Собрания Республики. — Предоставляю слово Правителю Нововарягии, главнокомандующему вооруженными силами Георгию Станиславовичу Качуре.
Зал разразился аплодисментами. Встав, люди хлопали в ладоши. Качура вышел к микрофону и сделал знак: садитесь, хватит. Аплодисменты стихли, люди сели.
— Друзья, товарищи, братья, сестры, — начал генерал. — Наконец-то наступил тот день, о котором мы мечтали столько лет — в окопах на переднем крае, на предприятиях, в вузах, в школах и в больницах. Мы надеялись и ждали — под разрывами снарядов, под бомбами и пулями. Теряли боевых товарищей и мирных жителей — детей и женщин, которых славские нацисты убивали по приказу своих хозяев из Западной Европы. Они желали всех нас уничтожить. Им не были нужны живущие здесь люди, а только территория республики и скрытые в ее земле богатства. У них не получилось — мы им не позволили.
Зал вновь зааплодировал.
— Прошло почти что восемь долгих лет, — продолжил генерал, — наполненных смертью, кровью и утратами. Все эти годы мы просили помощи у наших братьев по крови и по вере — у варягов. И они нам помогали — оружием и добровольцами. Наконец империя прислала корпус. Объединенными усилиями мы вышвырнули оккупантов со своей земли, вдрызг разгромив их армию и взяв десятки тысяч пленных, которые сегодня трудятся на наших стройках, восстанавливая то, что они так рьяно разрушали. И будут там работать, пока не восстановят все!
Слова Правителя зал встретил продолжительной овацией.
— Мы заплатили дорогую цену за свою свободу. Погибли тысячи бойцов и командиров. Мы никогда их не забудем. Воздвигнем памятники, имена героев присвоим улицам и переулкам, школам, предприятиям. Предлагаю почтить память тех, кто пал за наше будущее.
Люди в зале и в президиуме встали и склонили головы.
— Прошу садиться, — предложил Правитель. — Теперь о главном. Все эти годы мы просили императора Варягии признать нашу республику и заключить с ней договор о взаимодействии. Увы, но нас не слышали. В Москве ходили разговоры, что, дескать, мы сепаратисты и не нужны империи. Зачем ей ссориться с Европой? Мы, мол, станем камнем на шее у Варягии. Скажу вам больше: прибытие в республику экспедиционного корпуса империи и его поддержка в нашем триумфальном наступлении не прекратила этих разговоров. Распространился слух, что корпус отзовут. И мы б тогда опять остались наедине с нацистским государством, марионеткой Западной Европы. Они бы накопили силы и вновь на нас напали, в чем нет сомнения. Но вдруг внезапно все переменилось. Империя признала нас, текст договора согласован, и завтра делегация Нововарягии отправится в Москву для заключения союза братских стран.
Зал зааплодировал.
— Что произошло и отчего в Москве пошли республике навстречу? Отвечаю. Туда отправился всем нам известный волхв, герой республики, Георгиевский кавалер, майор Несвицкий Николай Михайлович со своей невестой, капитаном медицинской службы Мариной Авенировной Мережко. Формально — в отпуск к своему деду, советнику царя и вице-адмиралу. Никто не уполномочивал майора вести какие-либо переговоры с императором и, более того, формально он не представлял республику, поскольку не занимает здесь руководящей должности. Однако, тем не менее — и это стало нам известно, в Москве майор встречался с Александром Третьим, причем, неоднократно. Он спас великую княжну Екатерину, уничтожив напавших на нее террористов и исцелив от раны цесаревну. И я не сомневаюсь, что все это и повлияло на решение царя…
«Что он несет?! — подумал Николай, немало охреневший от такого заявления. — Причем тут я?». Тем временем Качура продолжал:
— Мне также сообщили, что в Москве Несвицкому предложили остаться при дворе, пообещав блестящую карьеру. Но он категорически отказался и вернулся к нам в Царицыно. Николай Михайлович, Марина Авенировна, прошу вас подойти ко мне!
Николай вздохнул и, взяв Марину за руку, отправился к Правителю. Зал встретил их овацией, все люди встали. Качура обнял волхва с его невесту и подвел обоих к краю сцены. Дал знак публике прекратить аплодисменты.