— Я, Великий князь Константин, на правах старшего из Рюриковичей, объявляю, что Княжеский Сход начался. Отныне и до самого его конца, запрещено использовать силу. А кто уличён будет, того покарают, в зависимости от тяжести деяния его.
Сделав паузу, обвёл взглядом притихших князей, которые разглядывали четвёрку Рюриковичей на тронах. Продолжил.
— Собрались мы здесь, чтобы обсудить вопросы, важность которых никак не переоценить. Заговор против рода нашего. С целью убийства членов его, да захвата престола. С целью убийства князей Голицыных, Шуйских, Волконских, Оболенских, да Долгоруких. Истребления и тех фамилий, что противиться бы тому стали, да подняли оружие против мятежников.
Я хорошо рассмотрел слегка шокированное лицо князя Долгорукого, который явно не ждал подобного поворота событий. Да и остальные, тоже изумленно замолкли. Правда только для того, чтобы через секунду оживлённо загомонить, обсуждая услышанное. О том, что был какой-то заговор и Рюриковичи сцепились между собой, слух разошёлся ещё вчера. Фамилии Голицыных, Оболенских и Волконских тоже упоминались. Порой говорили и про Шуйского. Но вот о Долгоруких никто не вспоминал.
Между тем, ложью это не было. В противном случае, Константин бы не стал озвучивать подобные формулировки перед лицом Схода. Но Рюрикович сам наблюдал за допросами Чернокровых и слышал всё, что они говорили, находясь под действием оттисков, не позволяющих соврать — у смертных всё же нашли и такие. Долгоруких действительно собирались сделать целью. Богатейший княжеский род империи, с множеством земель и владений. И не настолько опасный, как те же Шуйские или Голицыны. Вассалов и гвардейцев у них хватало, да и ветвей рода имелась масса. Но почти не было, на самом деле сильных Одарённых. Да и привычки к войне тоже не имелось. Шуйские, стабильно ходили в походы на Бухару и Хорезм, да гоняли степняков или дикие племена. Голицыны воевали в Европе. Оболенские лили кровь всюду, куда их пошлют. И судя по отдельным фразам Ратибора, порой это были весьма занятные места.
А Долгорукие приращивали земли, запускали производства, налаживали торговлю, да брали под крыло вассалов. Гвардия у них естественно была и в войнах князья, тоже участвовали. Но это не было их основной специализацией. Безусловно, могучий род, обладающий десятками вассалов и массой союзников, легко бы раздавил практически любого одиночного противника. Да и Рюриковичи не позволили бы делу дойти до полного истребления. Но что произойдёт, если новый император будет смотреть на происходящее сквозь пальцы, большая часть союзников разорвёт договорённости, а на Долгоруких навалится, как бы не половина князей империи?
Ответ был очевиден — их разорвут на части. Вырезав все многочисленные ветви и разграбив всё, что них есть. Учитывая богатства Долгоруких, это отличный способ отвлечь внимание и занять князей важным делом — истребление иных патрициев и грабежом.
Гомон становился всё громче, а князь Юрий Долгорукий, что пристально смотрел на Константина, начал говорить, не вставая со своего места.
— Можешь ты показать того, кто угрожал мне и моим детям, Твоё Сиятельство?
Разговоры разом стихли — внимание разом обратилось на Рюриковичей. А вместо Константина, раздался звучный голос Дарьи.
— Он далеко не один, Ваше Сиятельство. Их много. Если захотите, сегодня вы сможете посмотреть в глаза каждому из этих псов. А они расскажут о том, что готовили.
Долгорукий перевёл сосредоточенный взгляд на царевну и кивнул. А откуда-то с дальней стороны стола послышался выкрик.
— А откуда нам знать, что правда это? Где цесаревич? Почему нет тут местоблюстителя престола российского?
Я нашёл взглядом говорившего. Вытащил из памяти фамилию. Князь Стеньков. Формально ни к одной коалиции этот патриций не принадлежал, но был одним из тех, кого подманивала обещаниями и уговорами, личная канцелярия цесаревича.
— Пошёл он против рода своего! Взалкал власти так, что желал лить кровь, нашу и княжескую! Покушался на Шуйских да Волконских. Собирался учинить резню, чтобы получить власть
Яростный голос Дарьи затопил зал. Она даже не использовала силу — по крайней мере, осознанно. Мощь Рюриковичей сама рвалась наружу.
Стеньков смешался, не зная, что сказать. Зато, неожиданно подал голос Дивеев.
— Вы говорите красивые и громкие слова, Ваше Высочество. Но цесаревич, это местоблюститель престола. Тот, кто должен стать императором, если Княжеский Сход не решит иначе. Его нельзя арестовывать. Не по закону это.
Троица князей, что выступали гарантами соглашения с Маховыми, одновременно являясь лидером третьей по численности коалиции высокородных патрициев, сидела с левой стороны стола, если смотреть от меня. Разместившись где-то в её середине, сразу после группы тех, кто входил в окружение Долгорукого. Потому, чтобы взглянуть на Дивеева, князю Оболенскому пришлось чуть податься вперёд, положив руки на массивную столешницу из красного дерева.
— А в гостях, цесаревич. У меня в башне гостит. Хочешь, я и тебя приглашу? Убедишься, что он там своей волей, да так рад, что даже уходить не хочет.