Шуйский рыкнул и оскалил зубы в усмешке. Шагнув вперёд, хлопнул его по плечу.
— Ну и дурак ты, полковник. Если б я на тебя зол был, разве пожелал бы сюда лететь? Или видеть тебя? Или говорить?
Покосившись на Голицына, чуть поморщился, но быстро перевёл взгляд на громадную бутыль вина, что стояла на металлической опоре, сбоку от Оболенского и на вид, хранила не меньше сотни литров напитка.
— У тебя комплексы какие появились на старости лет, княже? Зачем такую махину то припёр?
Ратибор оглянулся на гигантскую ёмкость и моментально вернувшись к хорошему настроению, подкрутил левый ус.
— Сегодня больше двух бутылок в день не положено. А тут я мимо выставочного стенда еду, гляжу стоят, родимые. Две, как мне и сказали. И размер подходящий. Я зашёл спросить, сколько стоят, так мне их подарили. Говорят, как герой империи, забирайте немедля и со всем почтением. Вино я сюда прихватил, а ту, что покрепче, на вечер оставил. Нужно же отметить встречу старых друзей.
Отсалютовав Шуйскому бокалом, сделал глоток и чуть посерьёзнев, уточнил.
— Выяснил, кто тебя под замком держал? Я узнал поздно слишком. Третье отделение уже всё следствие под себя подмяло. А там у меня ни одного из младшеньких нет. Чураются они той работы. Или она их. Не знаю, кто кого больше.
Симеон пожевал губы. Снова глянул на Голицина. Подумал.
— Третье отделение и держало. Департамент по особым делам. Они той тюрьмой-лечебницей ведали. А сверху их прикрывали те самые людишки, что в верности человечеству клянутся, да говорят, что их кроме Пробоев ничего в жизни этой не интересует.
Несколько секунд все молчали — слишком уж неожиданной оказалась новость для двух князей. Шуйский же ожидал реакции.
— Мне эти пёсьи дети никогда не нравились, — наконец нарушил тишину Оболенский.
— А как ты оттуда выбрался, Твоё Сиятельство? Что стало с тюрьмой той? Я узнать тоже смог мало, но говорят, рухнула там вся защита, да узники разбежались, — нейтральным тоном поинтересовался Голицын.
На лице Симеона появились усмешка.
— Лежать мне б там до конца времён, если б не отрок один. Уж не знаю, откуда в нём столько борзоты взялось да искусности. Только ударил он так, что защита и правда рухнула. А потом договорились мы. Он кусочек Древней силы забрал, а мне свободу дал.
Ярополк нахмурился и испытующе посмотрел на князя.
— Уверен ты в словах своих? Откуда Древней силе в таком месте взяться? Да как ты её поглотить смог?
Сибирский князь оскалил зубы в усмешке.
— Не поглотил я её, а удержал просто. Использовать не вышло — узы не позволили. Да и чуждая она больно была. А вот отроку тому пришлась впору. Как будто родная она для него.
Голицын продолжил хмуро разглядывать князя, погрузившись в раздумья, а Оболенский задумчиво посмотрел на Шуйского.