Оболенский растерянно вздохнул. Покосился на меня. Интересно, он сейчас играет? Или действительно собрался что-то спросить.
— Это что получается, с Портой мне тоже договориться надо? То есть можно заехать в…
Вокруг Дарьи заплясала зелёные огоньки и Оболенский смущённо замолк. А дева яростно прошипела.
— К Стамбулу не приближаться. Город не сжигать. С османами не воевать.
Кавалергард нахмурился.
— А ежели они меня убить попытаются? Или кого из людей моих? Что ж тогда делать, Ваше Высочество? Стоять и смотреть?
Судя по выражению глаз царевны, прямо сейчас она считала мою идею ужасной и наверняка жалела, что согласилась.
— Ежели нападут они сами, да первыми, тогда можете ответить, князь.
Тот удовлетворённо кивнул. А дева, чуть подумав, добавила.
— Но являться на их территорию я запрещаю. Вести переговоры в голом или неподобающем виде, запрещаю. Оскорблять султана, правящую династию, их традиции и хвастаться похождениями в гареме, запрещаю. Задевать личности османов, с которыми вы беседуете или их родичей, запрещаю. Брать в заложники любых дворян или членов правящих династий Европы, требуя от глав их родов, стереть с лица земли Стамбул, запрещаю.
Не выдержав, я сам покосился на Оболенского. Целеустремлённый смертный. Как минимум, последний пункт впечатлял. Взять в заложники условного наследника престола и требовать от короля уничтожить Стамбул — ход не самый умный. Но тот факт, что его автор остался после этого жив и благополучно вернулся домой, говорил о силе князя куда больше, чем всё увиденное мной за последние дни.
Сам патриций, хмуро смотрел в пол. Возможно отыгрывал роль. А может и правда расстроился. Сложно сказать, что ему на самом деле нужно в Стамбуле, но вполне вероятно, он действительно раздумывал над возможностью визита в османскую столицу.
Царевна же, перевела взгляд на меня.
— А теперь вы, Афеев. За неоценимую помощь в излечении брата моего, Алексея Михайловича, дарую вам титул графа, да земли в Амурской области. И награждаю орденом Ярослава Мудрого.
Лихо развернувшись, процокала каблуками туфель к трону и забрав с установленного около ступеней столика несколько листов бумаги и коробочку, вернулась, протянув мне. Дождавшись, пока я отвешу почтительный неглубокий поклон и приму документы на земли, вместе с наградой, продолжила, не дав заговорить.
— Оказали вы услугу роду Рюриковичей, Афеев. И потому стоите тут живым, а не болтаетесь на виселице. Потому как за ту бойню, что допустили вы вчера среди верных слуг престола, должно было бы казнить вас. Как и за интерес ваш к знаниям запретным, за изучение которых, от сего дня положена казнь смертная.
Теперь роль пришлось отыгрывать уже мне. Изобразив максимально растерянный вид, я развёл руками.
— Так не слушалась меня гвардия других родов, Ваше Высочество. А моих людей там и не было. Как я мог остановить княжичей, да солдат чужих?
Та впилась в меня яростным взглядом.
— Словом своим. Да властью, что дали вам Рюриковичи. Я дала. Однако не справились вы, Афеев. Опозорили род наш. Ввергли в смуту людей государевых. Допустили смерть многих верных слуг короны. И интерес проявили, которому не должно было быть.