— Естественно. Ты ведь тоже самое просил у Пабло, так ведь?
— Да, — Рауль кивнул, его щеки полыхали румянцем, — Ты все верно понял. Он был лидером…
— Я лишь вспомнил, что ты называл себя нашей с Данте мамой, хе-хе, вот и догадался.
— Не смущай меня!
— Ты слишком взрослый, чтоб так легко робеть!
— Я чувствительный…
— Рауль, спасибо!
— За что? — удивился он.
— За то, что, борясь с горем, с тяжестью на сердце, ты все равно думаешь, обо мне и пытаешься утешить, подбодрить как-то. А ведь это я сейчас должен проявлять участие…
— Нас с Пабло уже не спасти и не вернуть. Поэтому я ограждаю любимого воспитанника от повторения моей участи. Таков мой священный долг!
— Скажи, а что за наказание изберет Лига?
— Какое?
— Альентесу… За позор…
— Бог с тобой, о нем никто почти не помнит, да и за что наказывать?! Сейчас все в оторопи и эмоциональном анабиозе. Сизиф при смерти и в монастыре царит легкая анархия вместе с паникой…
— Он не выкоробкается?
— Кто знает, — Рауль дернул плечами, — В его интересах умереть, не познав презрения. Если он выживет, начнется бардак. Я лично покину орден, если нас снова возглавит этот человек.
— Ого… — я аж присвистнул, непривычно было слышать столь громкие заявления от всегда кроткого наставника, — И каковы шансы? Шансы Сизифа?!
— Ничтожно малы… Сердце старика отказало.
— И нельзя заменить механикой?
— Весь организм изношен. Начни братья медики операцию сейчас, и Сизиф точно вытянет ноги, его тело не выдержит.