Письма в пустоту

— Сын, ты стал невозможен. Это все одиночество сказывается! Тебе давно пора жениться и обзавестись семьей, — гнула свою линию женщина.

Гленорван зевнул.

— Мама, прекрати меня сватать за денежные мешки. Они меня не возбуждают.

— А что? Что тебе все не нравится. М?

Джордж мигнул глазами Альентесу, который мгновенно спрятал всю свою заинтересованность в чужом разговоре под густотой ресниц.

Гленорван расплылся в хитрой улыбке.

— Мне нужно нечто иное, — лукаво протянул он в трубку.

— Да тебе не угодишь. Нет, чтобы остановиться на какой-нибудь девочке из хорошей семьи! Мало я тебе их сватала!?

— Я не могу, мама, — будто бы раскаявшись, выпалил Гленорван, но его хитрющая усмешка никуда не делась.

— Это почему же? Просвети-ка меня!

— Ну, не могу и все… Я тут не один.

— А с кем? С очередной плебейской девкой?

Джордж впился глазами в лицо монаха, теперь он играл для двоих зрителей.

— Я с любовником.

— Ну, вот как всегда! — по инерции заключила недовольная мать, но тут же осеклась и, заикаясь, прокричала, — Что? Что ты сказал? Постой-ка! Повтори!!! Я не ослышалась?

— Мама, — совершенно спокойно и даже как-то равнодушно произнес Джордж, — Я гомосексуалист. Прости. И да… Мне пора.

Он сбросил звонок прежде, чем у его матери нашлось что ответить.

— Альентес, если б ты знал, как ты мне помог, — Гленорван мгновенно расслабился и повеселел, — Твоя шутка над Сурье навела меня на любопытный вывод. Если людям говоришь, что гей, все вопросы к тебе сразу отпадают. Нет этих вечных «почему?», «а вдруг ты заблуждаешься?», «нужно захотеть», и прочее, прочее, прочее. Ты гений.

— Она расстроится, — произнес монах, снова закуривая. Он казался безучастным.

— Да. И поспешит наябедничать Итону. Старая манипуляторша. Кажется между ней и моей матерью из детства целая пропасть.