— Аль, умоляю, открой мне тайну своих чувств ко мне!!!
— Диего, я думаю… Я думаю, что я… В общем, мне кажется. Или нет… Я не вполне уверен, но полагаю, что… Что я тебя…
Снова распахнулась тяжелая дверь, обрывая все мои мысли и желание говорить.
В камеру ввалились пять экзекуторов, и я сразу понял, они пришли за одним из нас. Диего… когда я осознал всю глубину моих чувств к тебе, я ни за что не отдам тебя в руки палачей из Акведука. Только не тебя и не твой божественный свет!
— Что притихли, праведники? — с издевкой спросил один из экзекуторов, по всей видимости, главный, так как единственный носил черный брезентовый фартук и такие же высокие сапоги. Остальные были одеты в абсолютно серую робу под цвет фартуков.
— Пошел ты! — сквозь зубы прошипел Диего. Его глаза блеснули во тьме злобой.
Экзекутор отвесил моему другу звонкую пощечину. Я сдвинул брови.
— А что с вами разговаривать? — спросил я.
— Аль, не встревай! — вмешал мой заботливый Диего.
— Смотри-ка, оклемался, разговорился. Неужто обстановка сырой камеры тебе по нраву? — не без удовольствия подхватил тон беседы главарь палачей.
— Да уж лучше в темноте, чтобы не видеть ваши уродливые рожи.
— Аль, что ты делаешь? Не говори с ними! — выпалил ты, Диего, с совершенно испуганным выражением лица. Я-то к темноте уже привык, поэтому мог хорошо тебя видеть, особенно с учетом открытой двери, откуда лился нервозный желтый свет ламп.
— Вот, послушай друга и не нарывайся, — хмыкнул экзекутор.
— Ну, кого берем? — вмешался один из серой массы.
— Да кудрявого, кого же еще!
— Хорошо, — экзекуторы потянулись к моему Диего.
У меня захватило сердце, и я закричал:
— Эй, уроды, может, попробуете связаться с кем-то более сильным? Дайте мне лом, и я вам покажу вашу ничтожность. Ха! Да ваш Акведук настоящая клоака! Слабаки!
Я вложил в свою речь всю насмешливость и злую иронию, на которую только я был способен.
Экзекуторы переглянулись, напряжение повисло в воздухе тугим молчанием.