— Ермолкой кличут.
— Значит так, Ермолай. Придешь завтра вот к этому человеку, — указал он на градоначальника. — Скажешь, я прислал. Он тебе оформит кредит под шхуны, экипажи и организацию всякого рыболовного дела. Чтобы каждому сыну по шхуне купить и оснастить. И тебе, коль надумаешь. Но лет тебе много, можешь не успеть закрыть кредит. Лучше на берегу сиди да сыновьями управляй, чтобы дури какой не наворотили.
— Ясно ли?
— Куда уж яснее? — закивал он.
— Ты уж не подведи. Я проверю, что добрым делом занимаешься.
— Не подведу. — твердо и уверенно произнес старик.
— И ты не подведи. — произнес Алексей, повернувшись к градоначальнику Петрограда. — Все слышал?
— Все. Сделаем. В лучшем виде все сделаем.
— Хорошо. Тогда пойдем, коли меня ждут. Негоже послов заставлять столь долго от любопытства изнывать…
Бах!
Жахнула тяжелая десятидюймовая мортира. И круглый чугунный шар, начиненный черным порохом, улетел в сторону Гирина. Несколько секунд. И ничего.
Осечка.
Почти сразу ударила вторая осадная мортира. В этот раз на той стороне знатно громыхнуло.
Третий день продолжалась осада Гирина — второго по значимости города Маньчжурии. Нормальной блокады генерал Талалаев не устраивал. Да и зачем? У него имелся достаточно мощный осадный парк, способный продавить любую оборону. А загонять людей в безвыходное, отчаянное положение попросту опасно. Вот он и позволял желающим потихоньку просачиваться на юг по ночам. Хотя днем, конечно же, конные разъезды это все исключали.
Бах!
Снова выстрела осадная мортира.
— Там люди идут! — крикнул кто-то и генерал Талалаев вышел из палатки. Достал зрительную трубу и всмотрелся.
— Прекратить огонь! — рявкнул он.
— Кто это? — спросил второй генерал, тот, командовал изначально корпусом.
— А бес их знает. Полагаю переговорщики…