— Вот!
— Я бы, конечно, все это у нас строил. Но с чего нашим союзникам жить? Кильку ловить? Эх… да ты не обращай внимания — я просто воздыхаю. Так-то мы их вот как держим, — сжал Алексей кулак, — но все одно… тревожно. А ну как война?
— Вот железные корабли у нас и начнем делать, раз уж тебе так хочется.
— Взвоют же. — улыбнулся сын. — Я же тебе много раз говорил — Союз на одной лишь силе оружия не удержишь. Только взаимная выгода позволит все это склеить в единый монолит. И чем она сильнее — тем лучше. Главное — нам не забывать держать у себя ключевые технологии и краеугольные производства. Ну и все ж таки оттягивать на себя свою львиную долю прибыли. Центр должен быть крепче и лучше, чем любая окраина. Иначе это и не центр вовсе.
— Так чего ты переживаешь?
— Если бы все эти страны объединились в одну корону — мне бы было спокойнее.
— Ты же понимаешь, что это невозможно?
— Понимаю. Но легче от этого не становится…
В этот момент постучались в дверь и после краткого «ритуала» вошел Голицын.
— Фридрих Вильгельм умер, — с порога произнес он.
— Прусский?
— Он самый.
— От чего?
— Не ведаю. Внезапно стало плохо и преставился, оставив наследником трехлетнего сына.
— Твоих рук дело? — скосившись на сына, спросил царь.
— На кой бес он мне сдался-то? Пруссия уравновешивала Саксонию. Их возня нам была скорее выгодна, чем вредна.
— Есть еще и вторая новость, — встрял Голицын, прекращая ненужный спор. А то они любили языками сцепиться из-за почившего Иосифа Габсбурга.
— Какая?
— Фридрих Август II Саксонский, поддержанный своим отцом Августом Сильным и всей Речью Посполитой, начал вторжение в Пруссию.
— Чего? — ошалело переспросили и Петр, и Алексей.