Василий Голицын повторил.
— А… — начал было говорить царь, но покамест из-за крайнего удивления не нашел слов.
— Чего этот Федя Саксонский хочет?
— Пруссию, полагаю. Всю.
— А его папа? Он-то куда полез?
— А пес его знает? Но судя по тому, как быстро и резво они отреагировали, можно не сомневаться в том, что это именно они причастны к смерти Фридриха Вильгельма Прусского.
— Вот мерзавец… а? Ты погляди на него! — не выдержал Петр, глядя куда-то в окно. — Австриец завяз по уши на Балканах. Французов трясет смутой. У Испанцев кризис власти. Мы стоим в раскорячку из-за острого вопроса с Черноморскими проливами и войнами в Персии да на Дальнем Востоке. А он… но смелый, да…
— У Саксонии сколько войск? Не помнишь?
— Около тридцати тысяч пехоты и пять тысяч кавалерии при четырех сотнях орудий. Все вооружение наше. Даже часть обмундирования мы поставляли.
— А у Пруссии?
— Столько же примерно. Только бардак в вооружении. Оно частью старое, частью французское, частью наше.
— А Речь Посполитая?
— Они непосредственно в нападении не участвуют. Август поддержал сына деньгами, лошадьми и прочим. Судя по всему, будет помогать снабжением со своей территории.
— А может и черт с ними? Пускай дерутся? — чуть подумав спросил царь. — Нам с того ни горя, ни радости.
— Отец — объединение Пруссии и Саксонии очень опасно. Это же самый боеспособный и деятельный костяк всех германских земель. Им никак нельзя объединяться. Сейчас упустим — завтра из этого ядра вырастит чудовище, которое всем миром придется загонять в стойло.
— Ой ли?
— Это не предположение, отец, — произнес Алексей, очень выразительно на него посмотрев, намекая на то, что увидел тогда — в церкви.
— А… даже так? — хмыкнул Петр Алексеевич и, повернувшись с Голицыну, произнес: — Рассказывай обстоятельно. Что там случилось? Что нам вообще об этом известно?..
Глава 6