— Боишься?
Я снова изобразила этот простой земной жест «нет».
— А еще мне показалось, — продолжил тихо папа, — что все это бесконечное буйство белых роз на берегу озера он затеял только ради тебя. Твой Иммэдар вынуждает свой народ принять тебя. Кажется, для здешних землян церемонии до сих пор важны, как важны они многим тала.
В голосе отца мне послышалась некая озадаченность.
— Ты со стороны взглянул на традиционные собрания? — догадалась я.
Мы добрались до ковровой дорожки, устланной кремовыми лепестками роз. И, как только нога Арги ступила на нежное покрытие, живой оркестр заиграл мягкую торжественную мелодию. Никогда бы не подумала, что коллектив «Башмака егеря» способен выдавать что-то столь элегантное и мелодичное. Голоса гостей мгновенно смолкли, и вот уже я шла между рядами стульев, и десятки пар глаз провожали нас с отцом к арке из роз.
— Мое поколение не менее архаично, чем земляне, — резюмировал отец, склонившись к моему уху. — Старшие слишком сопротивляются переменам, что несут юнцы.
— Что несу я, — поправила я папу.
— Ты дочь великой ирры Мефис, и так же как она, видишь дальше и больше меня. Знаешь, — шепот папы вдруг стал доверительным, — я так и не понял, почему среди всех претендентов на ее внимание и имя она выбрала меня. Я был не самый приметный тала.
На этом наш диалог оборвался – ковровая дорожка закончилась. Арга отпустила отца и подала руку счастливому донельзя жениху. Мансур даже скрыть не попытался волнение и восторг. Дернул ее на себя, вынуждая со смехом упасть в его объятия, а гостей одобрительно загудеть. И так легко, так складно у этих двоих все выглядело, что мне стало чертовски стыдно за свою скованность.
Я с трудом подняла взгляд на раскрытую ладонь Глеба. Во рту пересохло, в груди ширилась и росла паника. Папа куда-то исчез, все исчезли, осталась только я один на один с этим земным обрядом, который очень важен Иммэдару. И нужно было вести себя достойно, ничего не испортить…
— Хей, — вдруг раздался над моей головой едва различимый шепот Глеба. — Можно, ты меня поцелуешь?
Сердце забилось так часто, словно я новый предел возможностей организма установила. Я вскинула голову и оказалась в плену ласковых голубых глаз. Глеб совсем не сердился на меня. Напротив, с улыбкой изучал мое лицо. Я легко прочла бесконечное обожание в этом гипнотизирующем взгляде, и больше не думала ни о чем. Паника испарилась, словно ее и не существовало никогда, уступив место всепоглощающей нежности. Рука сама собой поднялась и легла на ладонь Глеба. Мой огненный, искренний чистокровный, кто я без тебя? Как идти по мирам, не ощущая твое тепло и заботу? Как жить, не зная твоей любви? Ты – бесценный дар Вселенной! Мой единственный и неповторимый дар…
— Ты же скажешь мне «да»? — весело прошептал мой дар, с задорным «ха» поднял меня на руки и, немного подкинув, перехватил поудобнее.
От неожиданности я вскрикнула. Застать меня врасплох, кажется, мог только этот мужчина! Лишь с ним я, сама того не желая, ощущала себя маленькой, беспомощной, глупой, слабой… Да какой угодно!
Глеб опустил меня на пол и состроил серьезную мину священнику. Руку с моей талии при этом не убрал. Хранитель религиозных знаний неодобрительно нахмурился. Полагаю, молодым людям на Земле в столь важный день не полагалось быть настолько счастливыми и влюбленными. Таинство все-таки. А тут целых две пары, плюс два веселых держателя колец, которым мероприятие никоим образом не мешало продолжать давний спор про жизненные приоритеты и учебу. По левую руку от Глеба стояла Иска и свирепо шипела за нашими спинами о свободе личности и выбора. По правую руку от Арги атласную подушечку с кольцами держал Тим и не менее свирепо шипел про будущие перспективы и конкуренцию в профессиональной сфере.
— Дорогие друзья! — срывающимся на крик голосом провозгласил священнослужитель и еще раз окинул нас шестерых неодобрительным взглядом. — Сегодня мы собрались здесь…
Глеб отпустил мою талию, взял меня за руку и переплел наши пальцы. Иска с Тимом замолчали.
— Готовы ли вы вступить в союз, и является ли ваше решение добровольным?
«Да» у всех четверых вышло произнести одновременно. Я вдруг сообразила, что напрочь позабыла текст клятвы, которую сочиняла несколько дней. Вылетела из головы, и все!