— Кто отдает эту девушку замуж? — меж тем вопрошал пастор, глядя на Аргу.
Как же там было? Я люблю тебя, мой… Нет, это в середине. Или в конце? Я хочу взять тебя…
— Кто отдает эту девушку замуж? — прозрачные глаза священнослужителя озабоченно взглянули на меня. Я растерянно уставилась на это суровое загорелое лицо, покрытое сетью глубоких морщин. Кажется, пастору мое поведение показалось подозрительным. Это мне теперь нужно как-то невербально пояснить, что я тут добровольно?
Папа так легко и уверенно рассказал о том, чья я дочь и почему выхожу замуж, словно делал это постоянно. Как ни странно, его спокойствие вернуло мне самообладание, а следом и память. Я беру тебя, Глеб, в законные мужья…
— Известны ли кому-то из присутствующих причины, по которым молодые не могут вступить в брак?
На пляже воцарилась тишина, нарушаемая лишь пением птиц, да шумом ветра. Этот город, земля и сама природа не имели никаких возражений, а значит наступила очередь клятв.
Мансур с Аргой повернулись лицом друг к другу.
— Я беру тебя, Ун-Гэ, самого упрямого, наглого, умного, скромного, пугливого, сильного и бестолкового, в законные мужья. Ты тот, о ком я могла лишь мечтать. Эти глаза цвета плодов зарослей Мииль свели меня с ума когда-то, и с каждым годом чувства мои все сильнее. Ты – страсть, о которой не расскажет Тала, ты – смерч, сокрушающий все на своем пути, когда речь заходит обо всем на свете, и мой робкий мальчик, когда речь заходит обо мне. Ты мой нежный, страстный землянин, без которого я не представляю своего жизненного пути. Я люблю тебя, мой Мансур!
Я не видела лица Сура, но слышала его прерывистый тихий вздох. Зрачки Арги на мгновение расширились, она смотрела на своего Ун-Гэ неотрывно и желала. Прямо здесь, прямо сейчас.
— Я… — голос Мансура сорвался на хрип. Он глубоко вздохнул и начал заново. — Я беру тебя, миоэлу аматэ, мелии Арга, в законные жены. Самая прекрасная, самая умная, недосягаемая и непостижимая нейри, я благодарен Судьбе и Вселенной за тебя! А еще Богу и Эоруум, и Эолуум, и твоим родителям, и своим друзьям… Ты – свет моей жизни! Ты делаешь меня лучше, сильнее, ответственнее. Я люблю тебя! И знаю, что неправильно люблю! Что слишком боготворю, что боюсь разочаровать, боюсь потерять… Но ты прощаешь мне все недостатки, прости и следующие слова. Моя неповторимая нейри, я люблю тебя и буду любить всю оставшуюся жизнь, даже если ты решишь оставить меня!
Сур протянул Арге руки, и она, заметно смущаясь, приняла их.
Взгляд прозрачных глаз остановился на мне, и реальность будто изменилась. Время потекло медленнее, воздух стал вязким. Я облизнула внезапно пересохшие губы и повернулась лицом к Иммэдару.
«Я беру тебя, Глеб, в законные мужья», — так должна была начаться моя клятва.
Должна была…
В ожидании моих слов светлая лазурь Бий-Суу потемнела, став глубокой, как воды Великого Океана. И такой же переменчивой. И не существует заведомо готовых речей, что опишут эту стихию. Она живет здесь и сейчас. Так было и так будет.
— Ты самое прекрасное и самое непостижимое создание Великой Вселенной, — проговорила я тихо на тала, осознавая всю степень неуважения, которую проявляла к присутствующим. Но кого волнует, что подумают гости или священник, правда? — Ты благословение, что дарует Эолуум лишь избранным дочерям. Я не знаю, почему ты выбрал меня и остался верен этому выбору, но знаю, что нет большего счастья, чем быть твоей и любить тебя, чем делить с тобой постель и растить дочь.
В глубине глаз Иммэдара вспыхнуло пламя.
— Я люблю тебя, как Ай любит Кюн, а Смерть – Жизнь. Ты часть моего духа, и хозяин моих мыслей. — Только после этих слов, нервничая еще больше, чем в то мгновение, когда начала произносить клятву, я вернулась к русскому. — Я беру тебя, Глеб, в законные мужья. И не вижу большего счастья, чем пройти остаток своего пути с тобой рука об руку.
Все.
Это были мои истинные мысли и чувства здесь и сейчас. В них не было юмора и крошечных милых деталей, и, наверное, они прозвучали ужасно патетично, но это именно то, что я читала внутри себя.