– Ло Бинхэ! Ты же понимаешь, что это – не твоя мать! И ты больше не беззащитное дитя, которое можно безнаказанно унижать и оскорблять!
Самое разрушительное свойство этого кошмара заключалось в том, что чем сильнее распалялись эмоции в сердце человека, тем более страшные раны получало его сознание. Нестабильное состояние, в котором сейчас пребывал Ло Бинхэ, могло нанести чудовищный вред его изначальному духу. К тому же необходимо было помнить о том, что ни в коем случае нельзя атаковать «действующих лиц» Царства снов.
Поскольку все эти «персонажи» порождены разумом и душой самого сновидца, нападая на них, он фактически наносит ущерб собственному мозгу. Многие из угодивших в такую ловушку, либо не зная этого, либо будучи не в силах совладать с эмоциями, принимались крушить своих обидчиков из прошлого направо и налево, после чего неизбежно погружались в вечный сон. А ведь если эта участь постигнет Ло Бинхэ, то и Шэнь Цинцю окажется навеки заперт на пару с учеником в его сновидении.
Сцена вновь неожиданно переменилась. Похоже, этот кошмарный сон вобрал в себя все невзгоды и раны, полученные Ло Бинхэ за полтора десятка лет жизни. Вот маленький Ло Бинхэ умоляет повара дать миску каши для его приёмной матери, однако вместо этого подвергается издевательствам со стороны молодого господина; а вот они как по мановению руки переносятся на пик Цинцзин, в то время, когда Ло Бинхэ только поступил туда и его шисюны всячески притесняли младшего товарища и придирались к нему. Вот тщедушная фигурка силится совладать со ржавым топором, а вот из последних сил тащит тяжёлые ведра вверх по ступеням; не обошлось и без сцены, когда у него отобрали подвеску, которой он так дорожил, – ищи теперь да свищи…
Эпизоды бесконечной вереницей беспорядочно громоздились один на другой. Ло Бинхэ уже утратил способность воспринимать что-либо, кроме этих раздробленных кадров из его воспоминаний, исполненных негодования, отчаяния, боли и беспомощности; пламенная ярость раздирала грудь, беспрерывно клокоча в сознании, подобно потокам лавы!
Единственным способом выбраться из пут кошмара было снять с сердца гнетущий его камень – тогда оковы спадут сами собой. Однако Ло Бинхэ с такой силой стиснул кулаки, что захрустели суставы; дыхание мальчика сделалось прерывистым, глаза налились кровью. Смутный поток духовной энергии с головы до ног объял тело Ло Бинхэ, из-за чего казалось, что уровень его агрессии непрерывно возрастает. Шэнь Цинцю ощутил, что в этот момент находиться рядом с его учеником смертельно опасно!
– Не вступай с ними в бой! – осадил он Ло Бинхэ. – Ударишь одного из них – навредишь самому себе!
Но ученик уже не слышал его. Он вскинул правую руку и послал из ладони мощный заряд энергии прямиком в группу дико хохочущих иллюзий!
Шэнь Цинцю мысленно возопил, кляня свою судьбу. Уже предвидя, чего это будет ему стоить, он заслонил толпу наваждений и принял атаку на себя – критический удар пришёлся прямиком в низ живота.
Шэнь Цинцю показалось, что ему зарядил ногой слон, в глазах потемнело. Не пребывай он в Царстве снов, из его рта хлынул бы безостановочный поток крови…
Достойный главного героя удар!
Из глаз сами собой брызнули слёзы. Откуда, скажите на милость, взяться столь мощному удару у этого зелёного мальчишки? Похоже, с тех пор, как была снята функция ООС, Шэнь Цинцю не только не мог похвастать особыми достижениями, но ещё и раз за разом получал люлей вместо кого-то другого, а потом ещё больше люлей в нагрузку! Прямо-таки образец самоотверженного «живого щита»!
Похоже, удар Ло Бинхэ наконец положил конец иллюзии: призраки людей и декорации пошли трещинами и рассыпались, будто стеклянные. Царство снов преобразилось в глухой горный лес под пологом тёмно-синего небосвода, озарённого золотистым сиянием висящей высоко над головой луны.
Разум Ло Бинхэ тут же прояснился. Сперва он в безмолвном ужасе уставился на учителя, который, не удержавшись на ногах, опустился на одно колено. Затем перевёл взгляд на собственную ладонь: от кончиков пальцев ещё тянулись нитевидные струйки духовной энергии – и в голове забрезжили смутные воспоминания о том, что он только что натворил.
По лицу Ло Бинхэ разлилась мертвенная бледность, и он тотчас бросился к Шэнь Цинцю, чтобы поддержать его.
– Учитель! Вы… почему же вы не ударили в ответ? – его голос был исполнен тревоги и раскаяния.
При том уровне духовной энергии, которого достиг Шэнь Цинцю, ему и впрямь не составило бы труда дать отпор – тогда при столкновении двух зарядов он бы не только блокировал атаку, но и вернул критический удар ученику.
– Дурачок, – от всей души произнёс Шэнь Цинцю, а затем слабым голосом добавил: – …Я ведь сделал это, чтобы ты не пострадал. Сам посуди, какой бы в этом был смысл, если бы я ударил тебя в ответ?
Заслышав измождённый голос наставника, Ло Бинхэ с такой силой хлопнул себя по груди, что этот удар едва не стал смертельным.
– Но ведь теперь пострадал учитель!