Шэнь Цинцю не знал, что сказать на это, и ограничился нейтральным:
– Гм.
«…Что вообще тут творится? – негодовал он про себя. – С какой стати у меня внезапно возникло то самое чувство „попадания в сферу покровительства главного героя“? Это что ещё за новости?! „Покровительства“, говоришь? Что за хрень собачья! Да этот самый главный герой в будущем в два счёта обстругает тебя, превратив в человека-палку, очнись уже, в самом деле!»
При этой мысли Шэнь Цинцю испытал целую бурю противоречивых чувств.
«Вашу ж мать! А ведь это убеждение, что ему надлежит „стать сильнее, дабы защитить дорогого для него человека“, должно было появиться у Ло Бинхэ после того, как он собственными глазами увидит, как нежная и хрупкая дева с благоуханным дыханием и очаровательными чертами пострадает ради него… и что же, Система, мне теперь ещё и роль девушки главного героя отрабатывать?!
Значит, коверкать сюжет как попало мы можем, а хотя бы послать мне коробку с едой за дополнительную роль не судьба, а, Система?
А то отыгрывай тут эти тягомотные диалоги с главным героем, изображая какого-то статиста, за такую-то отдачу! Это же самая настоящая эксплуатация!»
И всё же Шэнь Цинцю из чисто эгоистических соображений нашёл в себе силы поднять руку и погладить Ло Бинхэ по макушке. Горящий несгибаемой решимостью взгляд ученика тут же смягчился, будто на рдеющие угли его ярости плеснули чистой родниковой воды.
– Не стоит придавать этому такое значение, – поразмыслив, сказал ему Шэнь Цинцю. – Даже если ты не сможешь стать сильнее, я всегда буду рядом, чтобы защитить тебя.
По правде говоря, лично он предпочёл бы, чтобы его подопечный так навсегда и остался трепетным белоснежным цветочком, вместо того чтобы превращаться в тёмного психопатичного тирана, который задался целью уничтожить весь мир. В таком случае Шэнь Цинцю был бы вовсе не против опекать его хоть всю оставшуюся жизнь.
Однако, похоже, его ясные как день слова обретали в ушах Ло Бинхэ какой-то иной смысл, ведь это незамысловатое утешение повергло его в ступор.
Никто прежде не давал ему столь чистосердечных и прочувствованных обещаний.
Как бы ни был велик мир, сколько в нём найдётся людей, готовых заверить: «Тебе необязательно быть сильным, конечно же я буду рядом и защищу тебя от любых невзгод!»?
К тому же это явно были не пустые слова: если уж учитель сказал так, значит, он это сделает, ведь он неоднократно доказывал на деле, что скорее пострадает сам, чем позволит причинить хотя бы малейший вред своему ученику.
Вот только накал нежности, содержащейся в этих немудрёных заверениях, оказался слишком велик: едва захлестнувшее его чувство тепла отступило, Ло Бинхэ ощутил, как по телу стремительно поднимается волна жара, заливая лицо.
Попытавшись прокашляться, Шэнь Цинцю с сожалением обнаружил, что во сне даже как следует харкнуть кровью не получится. Схватившись за руку ученика, он сказал:
– Хорошо, прежде всего помоги мне подняться.
Несмотря на то, что Шэнь Цинцю стиснул руку Ло Бинхэ довольно сильно, странное онемение, которое разлилось по его запястью, было порождено отнюдь не давлением; осознав, что его мысли выходят за границы приличий, мальчик от души выбранил себя – думать невесть что, да ещё в такое время, было попросту оскорбительно по отношению к учителю – и честно попытался привести мысли в порядок, согласно указаниям наставника.
Внезапно тишину нарушил старческий голос, в котором звучало неподдельное удивление:
– Эге! Мальчишка и впрямь сумел разрушить барьер этого старика[92], а ведь это не так-то просто!
ebooksa