Эдриан сглотнул скопившуюся во рту слюну. Мужчина словно погрузился в омут низменных желаний, осознав, что всю ночь через тонкую стенку от них будет царствовать похоть. «Сколько же там мужчин и женщин?» – невольно задался он вопросом. Руки задрожали, но не от усталости, а от прокатившейся волны возбуждения. Внезапно он ощутил сильное влечение к девушке, что жалась к нему прямо сейчас.
Щеки Стефани полыхали огнем страсти и стыда, ими можно было растопить лед за считаные секунды. Ей не верилось в происходящее. Она находится в борделе с мужчиной, который несет ее на руках в комнату, где они останутся вдвоем… Абсурд! Нелепость! Глупость! Как может дочь графа… хотеть мужчину. Да как может она хотеть…
И вдруг Стефани стало так тошно от собственных мыслей. От той части внутреннего я, что вечно старалась поступать правильно.
– Извини, здесь тяжело себя контролировать, – первым нарушил молчание Эдриан. Их взгляды встретились.
– Да ничего… Понимаю. Я сама посмотрела. – На мгновение она прикусила нижнюю губу, отчего та слегка раскраснелась и припухла.
«Зачем ты это сделала?», – подумал Эдриан, которому отчаянно захотелось поцеловать спутницу.
– Что стоите, как сиротки? Заходите! – Виола взмахнула рукой. – Стефани, я, конечно, была твоей нянькой, но сейчас мне некогда заниматься с тобой. У нас аншлаг. Такое бывает только на праздники после большого поста и вот в такие дни.
– В какие дни? – Эдриан занес девушку внутрь, убедившись, что в помещении горит много свечей, рассеивая мрак.
– Известно какие. Вы что, не слышали последних новостей? – Оба гостя воззрились на хозяйку. Та картинно закатила глаза. – Проповедник. Тот, который воняет и приходит сюда исключительно по субботам, но никогда не ходит в посты и праздники. Очень набожный человек, в отличие от остальных. Сегодня вновь устроил проповедь о том, что на землю спустится кара небесная в образе черного волка и пожрет всех грешников. Вот его паства и посетила нас почти полным составом.
– Они так замаливают грехи, – поднял одну бровь Эдриан.
– Всему свое время, – всплеснула руками Виола. – Замаливать они пойдут на утреннюю службу. – А затем добавила томным голосом: – Надо же сначала освежить в памяти, что следует замолить.
Комната мало чем отличалась от обычного номера в гостинице. Разве что большой кроватью с балдахином. В углу стояла ширма. Возле окна – трюмо с большим зеркалом, в котором отражалась постель. Подле камина, в котором только начинало разгораться полено, на полу лежала медвежья шкура.
– Недурно, – прокомментировал мужчина, пройдя мимо хозяйки к кровати.
– У нас лучшее заведение в городе. – Виола гордо вскинула голову. – Во всей провинции.
– Не думаю, что у вас в окрестных деревнях есть еще бордели… Только если считать за бордели некоторые постоялые дворы… – пробурчал Эдриан, аккуратно посадив девушку на кровать. Матрац оказался невероятно мягким и сильно прогнулся под ее весом. Стефани тут же выложила на постель пороховницу, коробку с патронами и пистолет.
– Сент-Пьер не единственный город, – парировала Виола.
– Да, это так… – Стефани задрала юбку, чтобы взглянуть на ушибленную ногу.
Эдриан опустился перед девушкой на колени и, уперев ее ступню себе в голень, принялся стягивать чулок. Его поведение одновременно удивило и возмутило бывшую няню.
– Кость цела. – Мужчина аккуратно снял туфельку и поставил рядом с ножкой кровати. Туда же положил чулок. – Связки не пострадали. – Он водил пальцами вдоль голени, ощупывал сустав, касался колена. Движения таили в себе нежность и заботу. – У тебя сильный ушиб. За два-три дня пройдет, но сейчас ноге нужен покой. Лучше на нее не опираться.
Стефани ни капли не сомневалась в его словах. Она не верила, что сидящий перед ней мужчина может ошибаться, и потому безропотно доверилась ему.