– Я вызвал графа на дуэль! – прошипел рыжий.
– Пётр Христианович? – Нда. Брехт передумал оплеухи развешивать. Больно много народу.
– Николай Петрович, будете моим секундантом? Этот невежда толкнул умышленно мою жену.
– Вы лжец, сударь! – шепелявя взвизгнул рыжий, и размазал, умышленно же гад эдакий, кровь по лицу. – За вами выбор оружия, я надеюсь вы выберете оружие дворянина – шпагу.
Вона чё? То есть этот хмырь рыжий специально ждал, чтобы граф его вызвал на дуэль и тот выбрал, как вызываемая сторона, шпагу. Хрен тебе за воротник, родной.
– Хорошо. Я выбираю ножи. Я их с собой принесу.
– Ножи, вы сиволапый мужик, а не дворянин!
– Я сиволапый мужик, и я убью вас, дорогой друг беззубый, ножом. А теперь пошёл вон. Пусть ваши секунданты договорятся о встрече с моими. Время завтра в восемь утра. В одиннадцать меня ждёт император. Пошёл вон.
– Пётр Христианович! – покачал головой граф Шереметев.
– Николай Петрович, я вам всё объясню. Только не сейчас, мы и так привлекли слишком много внимания. Договоритесь, пожалуйста, с секундантами этого товарища. Чувствую, что это всё неспроста. Пусть вторым секундантом будет Каверин. Это важно. Только пусть будет в штатском.
– Вот уж дела непонятные. Вы уверены, Пётр Христианович? – всё ещё мялся сенатор бывший.
– Уверен. Это важно.
– Хорошо, я всё сделаю. А где вы проживаете? – решился, наконец, граф.
– Павел Никитич знает. Дом с мезонином в конце Пречистенского бульвара, почти на набережной.
– Петер, что это всё значит? – бросилась к нему жена, когда отошёл граф Шереметев.
– Сам не понял, – это про себя. – Всё в порядке, любимая. Этот наглец позволил себе грубость в отношении тебя. За это поплатился.
– Теперь ты будешь драться на дуэли? Он может тебя убить?! – и слёзы потекли ручьями.
– Ну, что ты, любимая. Я ему завтра объясню, что толкать моих жён вредно, и он извинится.
– Жён?! – и слёзы высохли, голубые молнии полетели. Чего и добивался.
– Это всё мой плохой французский. Жену, конечно. Этот невежда завтра извинится, и я его прощу.