О – сердце-обличитель (после некоторых сомнений она решила засчитать его за одно слово);
В – живых.
Десять слов из одиннадцати, десять букв. Марина бросила взгляд на стопку Гофмана и утвердилась в своем решении обойтись без него. Каждый раз, когда она прикрывала глаза, под веками начинали расплываться, как по воде, алые и оранжевые круги. В висках стучало. Ей давно следовало бы лечь спать, чтобы хотя бы попробовать выспаться перед работой.
Кто-нибудь когда-нибудь посмеет показать сердце-обличителя вовремя.
Кто-нибудь достанет живых.
Вовремя начались.
Вовремя начались.
Она помотала головой, и мир качнулся, как лодка с хазарской принцессой на воде.
Топь? Кто? Под…
Что, если буквы можно было использовать не по одному разу? Повторившееся «о» противоречило этой идее, но что, если…
Она все же взялась за Гофмана. Начать решила с «Песочного человека» – интуиция подсказывала, что там обнаружить букву вероятнее всего.
Ничего.
Она взялась за «Ледяное сердце» – старое издание. Красивые картинки, потертая обложка.
Ничего.
«Щелкунчик» напомнил ей о том, как они с мамой и маленькой Аней ходили на балет, – в первый и единственный раз все вместе.
Ничего.
«Щелкунчик». Кажется, когда-то ей самой очень нравился «Щелкунчик». Она перечитывала его несколько раз, как бывает в детстве, снова и снова. Только издание у нее было другое – с другими картинками, пахнувшее так, как пахли раньше все книги. Теперь она не помнила об этой сказке почти ничего. Поразительно, как легко забылось то, что было для нее когда-то таким важным, – бог весть почему.
Ничего.
Пришлось перейти к «Житейским воззрениям кота Мурра». О таком произведении Гофмана она прежде не слышала, да и книги этой точно не покупала. Наверное, Аня купила сама, одолжила у кого-то или взяла в библиотеке. Аня ходила в библиотеку? Ходят ли сейчас подростки в библиотеки?
Марина открыла «Житейские воззрения кота Мурра». Одна только обложка весила по меньшей мере килограмма полтора. Марину клонило в сон, и она потерла глаза – в них как будто насыпали песку.