– Здравствуй, – сказала Аня, не обращая на Провидицу внимания, глядя Марине в лицо. – Здравствуй, мама.
Они стояли, глядя друг на друга, и стены замка колыхались и пульсировали, покачивая коконы под потолком.
– Великая Матерь! – снова прошипела Провидица. Эдгар, чье лицо уже закрывала паутина, сдавленно замычал. Аня покачала головой:
– Помолчите.
Аня изменилась. Лицо стало бледнее, вытянулось, и темные глаза на нем выглядели огромными. Веки потемнели, ресницы удлинились, и теперь глаза Ани напоминали два черных лесных озера в обрамлении колючих деревьев.
Она стала выше и напоминала теперь не нескладного подростка, а молодую женщину. На ней было черное платье из тяжелого бархата с глубоким вырезом. На груди поблескивал прозрачный кристалл на серебряной цепочке.
«Она не мертва, – подумала Марина, и это была первая связная мысль с момента, как она увидела дочь. – Если бы она умерла, она не менялась бы. Не росла».
Она не могла произнести ни слова – только смотрела на дочь. Смотрела.
– Где мой варган? – Аня снова заговорила, и ее голос звучал насмешливо. – Ты принесла его? Ты должна была сыграть на нем, чтобы я вспомнила песни, которые ты пела мне во младенчестве… Кстати, ты хоть раз пела для меня? Где мой калейдоскоп? Ты должна была дать мне его, чтобы стёкла сложились в узоры былого, чтобы мы обе воскресили в памяти жизнь, которая у нас была.
Марина молчала.
– Ты не принесла ни варгана, ни калейдоскопа. – В голосе Великой Матери звенела сталь, и теперь в ней невозможно было узнать ни девочки, ни девушки, которых Марина знала когда-то.
– По твоей милости все мы здесь навеки в ловушке, – заметила кошка, похожая на ложку, извиваясь у Аниных ног. – Навеки. Навсегда!
– Тихо! – Аня подтолкнула кошку ногой, и та покорно потрусила прочь. – Это вовсе не ловушка. Это свобода. Я расставляла для тебя вешки. Я вела тебя. Я давала подсказки – потому что даже я должна следовать собственным законам. Я дала тебе шанс без опаски, потому что знала: ты его потеряешь.
Теперь ее голос зазвучал тише, и в нем послышалась печаль.
– Я должна была дать тебе шанс вернуть меня… Чтобы заслужить свое право остаться здесь. В том здесь, которое создала я сама.
– Я… Я не понимаю. – В Маринином голосе дрожали слезы, и она чувствовала, что, хотя ей хочется подбежать к Ане, разрыдаться, обнять, этого делать нельзя. – Почему ты?.. Это все подстроила, так?.. Как…
– Подстроила? Я? – Аня рассмеялась, и, отвечая на ее смех, за окном жалобно завыла буря. – Мне ничего не нужно было подстраивать. Я знала: даже задай я самые простые правила игры, ты проиграешь. Этот мир – я. Мы – одно целое, он пронизан мной. Знающий меня прошел бы все его закоулки без труда, разгадал бы все загадки, угадал все намеки. Ты, как всегда, пыталась откупиться от моих чудес, ломилась сквозь кусты напролом, ломала и крушила все на своем пути.
– Аня…
– Не называй меня так! – Замок глухо содрогнулся, и под потолком, тоскливо воя, загулял ветер.
Аня помолчала, и Марина молчала тоже.