– Двадцать лет, двадцать лет меня оскорбляли все, кто хотел, и ни в ком я не видели заступника. Даже в графе. Он всегда отмалчивался.
Она была так близко, что ее дыхание он чувствовал на своей щеке. Солдат слушал ее с наслаждением. Она была на удивление красива, эта немолодая уже женщина.
– Вы представить себе не можете, какое удовлетворение я получила, когда этот сопляк визжал, обливаясь кровью. Вы мой рыцарь, мой герой. – Она нежно гладила его небритую щеку своей мягкой рукой. – Вы первый, кто заставил людей, оскорбивших меня, заплатить за это, и я не забуду вашей доброты. Никогда.
Красивая женщина впилась в его губы своими губами.
– Осторожно, сударыня, – сказал солдат и поморщился.
– Что? В чем дело? – Она чуть отдалилась.
– Рука, левая рука еще не до конца зажила.
– Ах, вот как.
Она залезла на него верхом и больше не налегала на левую руку. Ее нос соприкасался с его носом, а ее глаза глядели в его глаза.
– Так лучше? – спросила она.
– Так прекрасно, – ответил он и опять подумал о юной госпоже из Рютте.
Утром шел дождь. Ёган оседлал коней, забинтовал Волкову руку, помог надеть бригантину и поверх застегнул плащ.
– Хорошо б тут еще остаться, – начал он.
Солдат не желал развивать этот разговор и молчал, а Ёган желал и продолжил:
– Здесь-то получше будет, чем в Рютте.
Волков по-прежнему молчал.
– И кормят здесь отлично, да и народец поприветливее.
Он помог сесть солдату на коня.
– И спал я сегодня на кровати, – не унимался слуга.
Волков начал раздражаться. Он поудобнее уселся в седле, поправил плащ и увидел фрау Анну, которая вышла на балюстраду, что вела из ее покоев, стояла и смотрела на него. Она была прекрасна. Солдат поклонился, в ответ она тоже улыбнулась ему и заметно кивнула. Ёган, увидев ее, тоже поклонился и продолжил многозначительно: