Сердце Стужи

По крайней мере, на какое-то время.

Служащий, торопливо открывший мне двери, так спешил – интересно, сколько Стром заплатил ему или чем пригрозил? – что не нашёл времени даже пожелать мне удачи.

Наверное, только и думал что о том, как закроет за мною двери и поедет домой. Будет пить подогретое вино у камина… и надеяться, что Эрик Стром с охотницей вернутся живыми, и у него не будет проблем.

Я надеялась его не подвести.

Стужа приветствовала меня негромким, протяжным воем.

Вурры. Обычно они не забирались так далеко, эти длинные, похожие на огромных псов создания, увенчанные воротниками из твёрдого, как камень, и острого, как иглы, льда – но, возможно, сегодня был особый день.

Чёрное небо надо мной приветственно мигнуло чужими белыми звёздами. Снег под ногами тихо похрустывал. Я шла медленно и осторожно, не обманываясь тем, что вход, через который я вышла, ещё виднелся за плечом.

Стужа коварна, и опасность могла подстерегать на любом отрезке пути.

«Иде».

«Эрик».

Мы двинулись вперёд – каждый на своём слое, влекомые снами и словами Гасси, мальчика, которого я любила и убила, мальчика, который мог бы построить новый мир, останься он в живых, – и, быть может, даже в смерти способного разрушить старый.

Я дышала ровно, сердце моё билось размеренно и веско, каждым ударом утверждая, что я, человек, охотница, пришла сюда, на слой Мира, по праву – и по праву уроженки окраины Кьертании, Ильмора, собиралась его сокрушить.

Плащ-крыло, сумка и копьё за плечом были пока легки. Я не успела устать, и Стужа меня не пугала.

Мы миновали озеро Плач – бескрайнюю ледяную гладь, её розовые, голубые, белые отблески и легчайшее ледяное крошево поверх… На другом берегу начинались неизведанные земли – для меня, не для моего ястреба, поэтому беспокоиться было не о чем.

Я потеряла чувство времени, как обычно в Стуже. Где-то вдали проскакала у самого горизонта стая эвеньев. Их копытца, казалось, не касались снега, длинные, как у лошадей, хвосты струились за ними, могучие ветвистые рога лежали на спинах. Над головой тихо вскрикнул одинокий элемер – видимо, отбился от своих и теперь поспевал за ними, изо всех сил маша крыльями.

Ледяной панцирь Стужи где-то вдали как будто бугрился складками – издалека шёл через толщу вековых снегов вал. Вот-вот должен был появиться на пределе видимости фонтан из острых сверкающих льдинок, которые выбрасывало его дышло, обозначая путь. Над горизонтом, нежно расцвеченное всеми оттенками перламутра, парило сияние, какое можно было увидеть здесь – и нигде больше.

Стужа как будто разложила передо мною свои главные сокровища. Напоследок?

На миг мне стало остро жаль всего этого сверкающего, прозрачного, ледяного великолепия, этой ни на что не похожей холодной красоты… Но потом я вспомнила лица Ады, Ласси, Иле, Вильны и мамы. Лицо Миссе – растерянное, несчастное. Кладбище препараторов, на которое я пришла проводить её в последний путь. Ряды одинаковых памятников – бесконечные ряды, ряды, ряды. Слёзы госпожи Луми на станции. Дигну, упавшую в проход между столами во время одной из первых же тренировок усвоения. Кособокую походку Кьерки.

И сделала новый шаг вперёд.

У нас на пути встала небольшая возвышенность – я помедлила, дожидаясь приказа Строма, потом, повинуясь его голосу, двинулась налево, чтобы её обогнуть. Я шла медленно, пока не услышала его голос снова – он на слое Души уже видел то, чего мне пока что увидеть было не дано.