Сердце Стужи

«Безопасно. Иди быстрее».

Снова завыли вурры – далеко, не опасно. Я прибавила шагу и улыбнулась – Стужа, должно быть, никогда не видела такой улыбки.

Я больше не боялась ни вурров, ни иных опасностей, что могли таиться во льдах. Я чувствовала: мы преуспеем. Не можем не преуспеть.

«Почти на месте».

Время в Стуже и так всегда бежало быстрее, но в этот раз я ещё и чувствовала себя сильнее, увереннее, решительнее обычного. Я поправила маску, слегка подтянула ремешок струда. Я могла бы шагать так ещё целый день, не устав.

Никогда прежде, ни на одну охоту я не шла вот так – почти счастливой.

«Налево. Внимание».

Он чувствовал, что мои мысли улетели куда-то далеко от Стужи – а это может стоить охотнику жизни.

«Эрик».

«Иде».

Имя, переброшенное, как мост, с одного слоя Стужи на другой. Его пальцы на моём запястье перед тем, как в центре мы шагнули в разные стороны.

Я вдруг подумала, не особо заботясь о том, чувствует ли он эту мысль: когда вернёмся, я прикоснусь к нему опять.

«Вперёд до ближайшего холма. За ним».

Что ждало нас там, за поворотом? Бьющие крыльями и хвостами ормы, бьераны, вставшие на задние лапы, готовые к атаке, стаи кровожадно щёлкающих клыками вурров? Что приготовила для нас Стужа? Ведь она не могла не чувствовать, не знать, за чем мы пришли. Не могла не попытаться помешать нам.

А может быть, там – уже дьяволы? Я нащупала пращу на поясе, ощутила тяжесть копья, пробежала торопливым мысленным взором по всему оружию, всем уловкам и ловушкам, что не раз спасали мне жизнь. А потом – вот это я скрыла от Строма так надёжно, как могла, – быстро прочитала молитву Миру и Душе, которой в раннем детстве научила меня мать.

Эрик в моей голове притих. Возможно, тоже молился или думал о чём-то ином в тех пределах рассудка, куда мне не было позволено попасть?

За поворотом не было дьяволов – только молочная белизна, бескрайняя холодная равнина.

Этот участок Стужи выглядел безопасно, спокойно, почти невинно. Приди мы сюда в обычных обстоятельствах, Стром, быть может, сказал бы: «Чисто». А я бы двинулась вперёд, радуясь, что можно хоть ненадолго расслабиться, почувствовать себя в относительной безопасности.

Но это… Я чувствовала, как помимо воли дрожит что-то в глубинах моего тела – такой глубинной дрожью подсказывает, должно быть, звериное естество приближение охотников.

Эта равнина не была безопасной – хотя я не видела в ней ничего угрожающего; Стром, судя по его молчанию, тоже.