– Это дело охранителей, господин Родт. Если алиби, данных моей дочерью, будет достаточно… полагаю, господину Строму запретят покидать город до окончания расследования… Но, разумеется, он будет освобождён из крепости.
Законник кивнул и поклонился.
Несостоявшаяся помолвка завершилась полнейшей сумятицей. Корадела что-то вполголоса говорила динну Раллеми, и тот становился всё краснее и краснее с каждым новым словом. Его жена что-то шептала Дереку, гладила сына по руке. Утешала – но и смотрела с опаской, будто боялась – отпусти, и он тут же бросится к осрамившей себя Омилии Химмельн под ноги.
У неё на груди лежал начищенный до блеска храмовый знак.
– …если бы всё прошло тихо… но…
Омилия перевела дух, всё ещё не веря в успех. Если бы не служители – десятки неподкупных свидетелей, оказавшихся здесь благодаря Биркеру, – скандал бы наверняка замяли. Корадела права была, говоря, что любой из диннов возьмёт с её руки сколь угодно гнилое яблоко… Но то, что случилось, выходило за рамки мелких грешков, дозволенных любому высокородному отпрыску.
Они с Биркером не могли переговорить с глазу на глаз – но он улыбнулся ей, когда его коляску покатили прочь. Кожа его снова пришла в норму – видимо, действие темерицы постепенно сходило на нет.
Корадела пыталась сохранить лицо и не прогоняла гостей, но все и без того прекрасно понимали, чего ей хочется на самом деле.
Омилии показалось: не прошло и пяти минут, как площадка перед помостом обезлюдела, и они с матерью остались вдвоём – слуги не в счёт.
Корадела так, само собой, не считала.
– Если я узнаю, – сказала она, повернувшись к ним со сладчайшей из своих улыбок, – что кто-то проболтался о том, что случилось здесь сегодня… Последствия коснутся не только вас. Но и ваших близких. Я ясно выразилась? Все вон.
Повторять дважды не пришлось.
Конечно, Корадела должна была понимать, что слухов о случившемся не сдержать никакими угрозами. То, что сделала Омилия, было необратимо. Возможно, будь у её матери больше времени, она бы справилась даже с этим… Но времени не было. Через два – самое большее три – дня владетель узнает о случившемся. И это должно было страшить Кораделу куда больше, чем любые сплетни.
Омилия решилась поднять на мать взгляд – и вот тогда ей стало наконец по-настоящему страшно.
– Вот как, – прошептала Корадела, ослепительно красивая, бледная от ярости. – Смотрю, твоему братцу полегчало сразу, как ты разрушила всё, над чем я трудилась.
– Какое счастливое совпадение, ма… – она не успела договорить, потому что в следующий миг что-то словно ожгло щёку, и голова загудела.
Никогда прежде – до сих пор – никто не поднимал на Омилию руку… и она даже представить себе не могла, что подобное может случиться.
– Дрянь, – сказала владетельница просто, и медовая сладость, обволакивающая Омилию столько, сколько она себя помнила, наконец ушла из её голоса.
– Благодарю, – пробормотала Омилия. В висках стучала кровь, и она сама не понимала, что говорит. – Я могу идти, матушка?
– Возомнила себя самой умной? – Корадела как будто её не слышала. – Решила поиграть со мной в игры, девчонка? Я отдала тебе всё… вложила в тебя всю себя без остатка – до последней капли крови, до последнего… Решила всё делать по-своему? Прекрасно. Ты пожалеешь об этом, Омилия. Очень скоро.
ebooksa