Его голос звучит безмятежно, как ветерок, теребящий траву на вершине холма.
— И кто же ваш адресат? — уточняю я в тон ему, как можно беспечнее.
— Мы дружили с раннего детства. Когда-то я даже обещал жениться на ней, да не сложилось… Я женился на другой, нарожал детей… А на днях случайно узнал, что она тоже нашла себе кого-то и живет с ним счастливо в небольшом северном городке. Так что уже и выяснять между нами нечего. Просто… этим письмом я хочу сообщить ей, что до сих пор жив-здоров, вот и все.
«Тогда почему бы не написать самому?» — удивляюсь я, но вслух ничего не говорю. Похоже, не все так
— Сегодня даже говорить об этом неловко, но… когда-то я и правда очень любил ее. И мечтал прожить с ней до самой смерти. Да только…
Смущенно запнувшись, Соно́да-сан опускает взгляд.
За окном щебечут какие-то пташки. Судя по тому, как они клюют землю, задирая хвосты на бегу, — наверное, трясогузки.
Небо дышит осенью все ощутимее. Совсем скоро без керосиновой печки в магазине будет не обойтись.
Я совсем не желаю прерывать разговор, но решаю дать Соноде передышку и выхожу в подсобку заварить чай. С утра удалось купить в кондитерской свежие о-каси с каштанами. Разложив их на бумажной салфетке, выставляю чайник с чашками и десерты на столик для посетителей.
Когда наливаешь тонкой струйкой в старинную чашку черный чай, по деревянному дому растекается особый аромат — чуть терпкий, почти неуловимый, как солнечные лучи.
— Угощайтесь… — предлагаю я в надежде, что это поможет ему собраться с мыслями. Хорошо, если он не из тех, кто отказывается от сладкого.
Потягивая свой чай, я пробую на зуб пышное каштановое блаженство.
В бесконечном потоке писем, сочиняемых людьми не просто так, «самое обычное письмо» — это просто вызов какой-то!
— Так о чем вы хотели бы написать? Может, о чем-то особенном? — уточнила я, смахивая с губ сахарную пудру.
— Только не подумайте, будто мне все равно… Сгодятся любые темы, кроме любви. Письма она обожает! В студенчестве, когда мы были влюблены друг в друга на расстоянии, она писала мне буквально каждый день. Я же писать не мастак, отвечал ей раз в месяц, не чаще… Но даже тогда она радовалась как ребенок! Тут же сочиняла мне пылкий ответ. И даже вкладывала в конверт какой-нибудь засушенный цветок… Ну а теперь и хотел бы ответить, да получается какая-то переписка за спиной у жены. И сразу руки опускаются…
— Понятно, — киваю я, и он продолжает:
— Поэтому хотя бы почерк пускай будет женским.
— Чей почерк? — уточняю я, совсем запутавшись. — Ее?
Вообще-то любые письма от лица мужчин пишутся мужским почерком. Это железное правило нашей профессии. Но Сонода-сан тут же добавляет: