Михей в ужасе прикрыл рот ладонью. Я перехватила встревоженный взгляд Роберта и немой вопрос в его глазах: “В чем дело?”
В ответ пожала плечами.
– Гаскон! – позвала я мальчишку нарочито веселым голосом. – Мясо пора перевернуть!
– Я помогу ему, – Роберт уже схватился за подопечную решетку Гаскона и тут же схлопотал от меня по руками.
– Да отцепись ты от меня! – взбешенная Катарина отбивалась от влюбленного подносом.
Посудина звенела, когда доставала головы мальчишки, и я боялась представить, что было бы, если бы зелье попало в цель. То есть, в Роберта. Он бы так же вешался на эту швабру?! Подумав об этом, я еще раз стукнула мужчину по руке. Совершенно случайно, конечно же.
– Песня для именинников! – заорал Михей, выскочив в центр поляны. Бард подхватил. Видимо, они этот номер и обсуждали, но собирались показать чуть позже, если бы Михей согласился. Сейчас же было самое лучшее время для отвлекающего маневра.
Громкие заунывные звуки полились из ртов мужчин, напрочь лишенных слуха и голоса. Откуда-то донеслись звуки лютни, и я с удивлением обнаружила Назара сидящим на пне с музыкальным инструментом в руках. Винодел, закрыв глаза, отдавался музыке.
Ребятишки выбрались из домика и бросились танцевать с хохотом. Я выдохнула, когда внимание почти всех гостей переключилось на выступающих, и с чашкой в руках кинулась к Гаскону. Он в это время предлагал Катарине руку, сердце и детородный орган. Пришлось самой дать ему оплеуху:
– Тебе тринадцать!
– Алена, – затуманенный взгляд паренька не остановился на мне ни на секунду, – Улька-то не говорит, а ты мне уже как мать родная. Благослови нас, а?
– Я тебя благословлю сейчас! – визжала Катарина, выпутавшись из одеяла, в которое ее укутал Гаскон. Плоское оружие в ее руках отпугнуло только меня, а мальчишка героически выдержал очередной удар, из-за которого на его лбу враз налился синяк.
Кажется, и сама Катарина уже поняла, каких дел натворила. Потому что взирала на паренька с диким ужасом, потом умоляюще – на меня, и заныла:
– Помоги ты! Видишь же, что происходит!
Вижу. Вижу, что ты, кикимора, человека воли лишила. Все это я подумала, но не сказала вслух. Катарина отчаянно посмотрела на Роберта, наверное, представляя на месте Гаскона его, и вдруг резко развернулась и бросилась в деревню.
– Катарина! – Гаскон взвыл. Он бы бросился следом за чокнутой, но я крепко удерживала его от самоубийства.
– Выпей, успокойся, – ласково гладила я паренька по голове и протягивала ему заветную чашку. – Пей!
– Да не хочу я!
– Роберт!
На мой призыв мужчина откликнулся тут же. За долю секунды подбежал к Гаскону, я взглядом попросила его удержать и сама же насильно раскрыла мальчишке рот. Медлить было нельзя. Не знаю, что за зелье наварила старуха Герда, но действовало оно как-то слишком уж сильно на молодой неокрепший ум.