Две луны

— Снова и снова… — мучительно кусал кожу на шее, а с моих губ срывались только безвольные стоны, как мольба о том, чтобы он не останавливался. — Питаешь меня, даешь то, что не сможет больше дать никто, — одно резкое движение, и он во мне так глубоко, так жестко, что очередная вспышка озарила салон автомобиля, а я вскрикнула от пронзающего меня удовольствия. — Да, — протянул он. — Вот так, — и снова резкий толчок. — И это не мои вспышки, Эванс, — резко и громко ответил он.

Ловлю его взгляд и ухмылку.

— Что?

— Это ты. Твои глаза искрят, — этот прищур красных глаз не врал.

Какого, мать твою, хрена творится?

— Чувствуешь меня? — снова резкий толчок, а его рука все еще удерживала мои запястья в захвате.

— Да, — распахнула глаза и вновь упала на руль, пока он продолжал пытки.

— Внутри тебя так горячо и влажно, — говорил он. Хватка на талии ослабла, и его рука сместилась на грудь, сминая и дразня.

На потолке салона в очередной раз заискрил яркий свет, и это так волшебно.

— Такая сексуальная волчица, — его голос разрывал мой слух, но мне хорошо. — Помогу тебе понять, кто ты, Эванс, — и дикая скачка продолжилась. Он двигался во мне так быстро, что пламя внутри меня сжигало все внутренности, а стоны не умолкали. — Смотри, — прорычав громко, он повернул зеркало в мою сторону. На миг ослепла от яркого огненного пламени, исходящего от моих глаз.

У меня пропал дар речи от этого зрелища.

— Ты истинная пара вожака… Моя луна, чьи глаза горят пламенем для ее истинной пары, — он был восхищен этим.

— Но я же не.

— Нет, ты не оборотень, Бэкка, но и не человек.

— Кто я? — огненный свет постепенно угасал.

— Ты моя волчица, обещанная луной. И только тебе выбирать, станешь ты волчицей по крови или нет.

От свалившейся на меня информации, окатило волной непонятного чувства. Сейчас я не хотела сбежать, не хотела биться в панике от того, что я тоже существо и, по всей видимости, еще много чего не знала. Нет. Сейчас я была восхищена так же, как и Бейкер.

Наклонилась к нему, вонзившись зубами в его губы. Кусала, целовала и зализывала. Дышала через нос тяжелыми краткими вдохами. Утоляла очередной прилив голода так, как я могла и умела это делать. Он хотел показать мне то, чего я не видела, а он заметил уже давно, но выжидал. А теперь…

Теперь я что-то такое, что отчасти тоже принадлежало к его миру.

— Моя луна, — он отпустил мои запястья.