– Мероприятия вроде этого — вот единственное, чего нам не хватает, — продолжал алькальд. — А то от безделья люди начинают думать о всяких глупостях. Мало-помалу вокруг них собрался кружок детей.
– Цирк вон там, — сказал директор.
Алькальд потянул его за руку к площади.
– Что покажете? — спросил он.
– Все, — ответил директор. — Представление у нас большое и разнообразное, для детей и для взрослых.
– Этого мало, — сказал алькальд. — Надо еще, чтобы было доступно каждому.
– Мы учитываем и это, — заверил его директор.
Они вместе дошли до пустыря за кинотеатром, где уже начали возводить шапито. Сумрачного вида мужчины и женщины вытаскивали из огромных, обитых узорчатой латунью сундуков какой-то разноцветный хлам, и, когда алькальд, погрузившись вслед за директором в водоворот людей и барахла, начал пожимать всем руки, ему почудилось, будто он на тонущем корабле.
Рослая, крепкая женщина с золотыми коронками чуть ли не на всех зубах задержала руку алькальда в своей и стала внимательно изучать его ладонь.
– В недалеком будущем с тобой произойдет что-то странное.
Алькальд выдернул руку.
– Наверно, сын родится, — ответил он, улыбаясь, не в силах подавить охватившее его на миг неприятное чувство.
Директор легонько ударил женщину стеком по плечу.
– Оставь лейтенанта в покое, — сказал он, не замедляя шага, и подтолкнул алькальда в ту сторону, где стояли клетки со зверями.
– Вы в это верите? — спросил он.
– Когда как, — ответил алькальд.
– А меня так и не убедили, — сказал директор. — Когда покопаешься как следует в этих гаданьях, начинаешь понимать, что играет роль только человеческая воля.
Алькальд окинул взглядом сонных от жары животных. Из клеток струились терпкие, горячие испарения, и в мерном дыхании зверей было что-то тоскливо-безнадежное. Директор пощекотал стеком нос леопарда, и тот скорчил жалобную гримасу.
– Как зовут? — спросил алькальд.
– Аристотель.